Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

Не объедаться, не опиваться, не обсыпаться, не быть праздным. В мир ходить на прогулку отпускал неохотно. Читать любил жития, историю, о русском быте. Иисусову молитву имел своим дыханием, читал тысячами (никому незаметным образом), не оставляя ни на минуту. В обществе был разговорчив, весел и любвеобилен. Люди не отрывали его от Бога, но к Богу приближали, в них он видел Самого Христа Спасителя. Любовь его окрыляла. Любовь ко всей твари была живым источником, от него истекавшим. Священное Писание читал помногу: четырех Евангелистов в неделю прочитывал, Апостольские послания – в месяц. Библию – по нескольку глав в день. Служил строго по Уставу, который был для него как драгоценнейший перл, боялся уронить и одно слово; если что пропустит или собьется, заново начинал читать, восполнял. Литургию считал своей жизнью.

Нерешительно приступающих к Святому Причащению одобрял, унылых – нет. На масленице, при обилии пищи, от Святого Причащения удерживал своих чад. После капли, попавшей нечаянно в горло, от Причастия надо воздержаться.

Говорил: Иоанн Кронштадтский тридцать лет терпел гефсиманскую скорбь. После Святого Причащения причастник Тела и Крови делается причастником и страстей Христовых: поругания, посмеяния, биения, смерти, распятия, погребения – и воскресения Его.

Любил рассуждать о делах церковных, но писать и шуметь не позволял. Диспуты осуждал, по апостолу. Иконы любил. Посты заповедовал. Говорил: пост всем полезен, и больным на пользу. Туберкулезным, малодушным не запрещал есть в пост, но был за постное, а не за скоромное.

Любил простоту и простой народ. Интеллигентское ласкосердие не любил. Благородство уважал и ценил, как в образованных людях, так и в простых. Любил самостоятельных. Старшим не велел говорить оскорбительное: опасно и Богу противно. Поклоны класть по Уставу, в воскресные дни поклоны класть не велел. В Богородичные праздники благословлял причащаться Святых Христовых Таин.

Смерть считал рождением в лучшую жизнь. В брак вступать не советовал, желающих не осуждал, но предостерегал, что будут иметь скорби. Говорил, что архиерею менять епархию так же тяжело, как расторгать законный брак с любимой невестой. Паству свою любил больше всего на свете.

Любил благословлять библейским благословением: «Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лице Свое на тебя и да даст тебе мир».

Родителей почитать заповедовал, родных не забывать, но не отпускал к ним. Говорил: монах – монос – одинок есть, никого у него нет, кроме Господа.

Хотел принять схиму и жить одним Господом. Смерти не боялся. Любил псалом: Ты познал еси седание мое и восстание мое.

Любил Отечество, Православие, обители, святые мощи и все храмы, любил Кремль священный и его святыни, старцев, подвижников, блаженных, небо и звезды, цветочки, и всех и вся любил, но больше всего Христа Спасителя и Его Пречистую Матерь. Больных посещал, страждущих утешал, себя забывал, но не терял достоинства.

Проповедовал красно, златословно и всем понятно, звал к покаянию, Святому Причащению и вере православной. Гадание не одобрял, говоря, что, как в Библии указано, за это Господь болезнью глаз поражает.

Говорил, что лучше быть обиженному, чем других обижать, быть гонимому – чем притеснять. Молчи больше: после Святого Причащения часа четыре. С плачущим – плачь, с радующимся – радуйся.

Кто может возглаголать силу Господню или кто может быть Ему советником? Говорил: Богом моим прейду стену. Нет препятствий тому, кто на Бога надеется, а не на себя. Будучи в архиерейском сане, искал старца, чтобы проверить себя, боясь прелести. Меняющих старца не одобрял, жить велел в мире, любви и согласии, друг друга честию больша себе творяще, читать «полтораста». Бывало, на ошибки наши скажет, выставя шутя: «чудилицы», но никогда не укорит, не обидит и не озлобит. Если кто кому в чем завидует, скрыть велит – не озлобить бы души ближнего, и оберегал всех, как бы не соблазнились.

Пение любил простое, согласное и молитвенное; кто тянет и ошибается – тех слушать не любил. Музыка восьми гласов выражает духовную жизнь…

Больных утешал гостинчиками, конфетками. Гипноз осуждал как диавольское действо. Лечение старое и гомеопатию одобрял, новое отвергал.

Правил молитвенных и епитимий никому не давал, советовал средний путь, а главное – любовь и милость. Верных любил, лукавых избегал, лишних связей не одобрял, ярко горящих не любил – но тихо мерцающих и хранящих в глубине свет. Хорошо, кто подвиги свои скрывает и трудолюбив. Сребролюбие порицал и тратить напрасно не давал. Учитывать и проверять полагал за низкое недоверие и никогда сего не делал.

Исповедь слушал терпеливо, затем прочитывал терпеливо и никогда не укорял. Одной инокине сказал, не читая ее исповедь: «Знаю все, что тут написано». Утешал нас молитвою и Святыми Тайнами.

Высшую небес и чистшую светлостей солнечных (Богородицу) канонами возвеличил…