Сокровища глубин

Слова Вильсона, простодушного естествоиспытателя, так взволновали Дача, что у него опять пошла голова кругом. Он было постепенно успокаивался, переходил в какое-то безропотное состояние и покорялся неизбежному. Но такие замечания о поступках его жены сводили его с ума. И когда он облокотился о борт, смотря в чистую воду, где лежало золото, он почти забыл о нем в волнении своего сердца и решился увидеться с Эстерой и потребовать от нее объяснения в ее поведении и таким образом прекратить эту ужасную неизвестность.

Он встал, удивляясь, как скоро прошло время, потому что короткие тропические сумерки заменились совершенной темнотой, пока он размышлял о своих огорчениях. И теперь ему пришло в голову, что он еще не сказал Паркли о золоте.

– Пойду к нему сейчас, – сказал он и повернулся к лестнице в каюту, когда нежный, музыкальный голос его жены коснулся его слуха. И хотя было очень темно, что он не мог видеть ее, он знал, что она близко и разговаривает с человеком, голос которого ему знаком.

Он не мог разобрать ни слова, но голос говорившего с Эстерой был тихий и страстный, а ее ответы были почти неслышны.

Кто это был? Не мулат, его жесткий, крикливый голос был хорошо знаком Дачу. Это был голос человека, от которого нервы Дача встрепенулись от бешенства, а между тем в своем смятении он не мог вспомнить, кто это мог быть.

– Не могу же я разыгрывать роль шпиона, – сказал себе Дач и, хотя бесился от любопытства и досады, отошел.

Но тоска его была нестерпима, он повернул назад, опять подошел к этому месту и услышал чуть слышный крик о помощи, и потом послышалась легкая борьба. Он бросился вперед и ударился о мачту, зашатался ошеломленный и облокотился о борт, чтобы собрать свои расстроенные мысли. Он так сильно ударился лбом о мачту, что на несколько минут потерял сознание, но это скоро прошло, и теперь, совершенно опомнившись, Дач вернулся назад с распростертыми руками к тому месту, откуда слышались голоса и где теперь все было совершенно тихо.

– Но она была здесь, – шептал он угрюмо.

Вспомнив о своем намерении полного объяснения, Дач прошел прямо в каюту, занимаемую Бесси Стодвик и его женой, и прислушивался несколько минут, прежде чем постучался.

Он мог слышать голоса позади себя, там, где собрались капитан и его друзья. Прислушавшись внимательно, он узнал, что желал знать, то есть о присутствии Эстеры в маленькой каюте.

Она была там. Он слышал тихий разговор и рыдание рыдание. Он не стал больше ждать и постучался. Ответа не было. Он постучался опять. Послышался шорох, от которого сердце его тяжело забилось, кровь бросилась в глаза, голова закружилась. К нему пришло ужасное подозрение, что он слышал голос не Бесси Стодвик, но тот самый, который слышал на палубе.

Стараясь преодолеть головокружение и быть спокойным, он постучался опять. И на этот раз ясно слышал голос Эстеры, которая говорила взволнованным голосом:

– Это он! Пожалуйста, пожалуйста, не отворяйте дверь!

Дачу не пришло в голову, что его жена не могла знать, кто стучался, потому что ревность, овладевшая его сердцем, подсказывала ему только дурное о женщине, которую он должен был любить и защищать. Стало быть, не Бесси Стодвик была с его женой, и она не смела отворить дверь. Он прежде отказался от жены и не искал мести – на этот раз он хотел отмстить или умереть.

– Отворите дверь, – сказал он тихим, густым шепотом, полным ярости.

Он знал, что если повысит голос или сломает дверь, то испугает тех, кто занимал другую каюту.

На несколько минут наступила мертвая тишина, жилы на его лбу надулись от волнения, и он опять зашипел свирепо, прижавшись губами к двери.

– Нет, – воскликнул твердый голос, – сделайте малейшую попытку войти, и я подниму тревогу.

Дач Поф опустил руки, и с губ его сорвался вздох, похожий на стон. Шатаясь, поднялся он на палубу и прислонил к борту свою голову.

– С ума, что ли, я сошел? – сказал он себе. – Это был голос Бесси Стодвик. Неужели это ее я слышал на палубе? Нет, это невозможно. А! Эстера, Эстера, моя дорогая, прости, если я ошибочно о тебе сужу! Я отдал бы мою жизнь, чтобы верить тебе, а между тем сегодня я опять был готов обвинить тебя в моем сердце. Не хочу вести эту адскую жизнь, она должна объяснить свое поведение. Зачем она приехала сюда? Ее разговоры с мулатом, сегодняшнее свидание. Да! Понял наконец. Стодвик был прав, влияние Лоре еще преследует нас. Увижусь с ней утром, и все эти неприятности должны разъясниться.

Говоря это, он сошел в каюту, которую занимал с доктором, чувствуя облегчение после принятого намерения и говоря себе, что он мог бы избавиться от половины своих неприятностей, если бы поговорил со своей женой.

Он разделся, отворил маленькое окно, потому что жара была удушливая, и бросился на койку.

Глава XXIX. Тревоги Эстеры