Сокровища кочевника. Париж и далее везде

В 1933 году Варвара поехала во Францию. Конечно, не одна, а с молодым человеком, русско-французским легионером, который стал ее мужем. Ей была необходима работа, и она нашла место манекенщицы сначала в маленьком парижском Доме «Franck» в 1935 году. А уже в 1937 году высокую красавицу с осиной талией принял на работу знаменитый испанский создатель мод Кристобаль Баленсиага. В его недавно открывшемся доме моды Варвару называли Барбарой или Барбаритой. Способная хиромантка Барбарита по руке нагадала Юберу де Живанши, начинавшему в этом доме, большое будущее, и, как известно, ее предсказания сбылись.

Затем началась война. Париж оккупировали. В 1940 году Барбара, изможденная и голодная, пришла устраиваться на работу в Дом «Schiaparelli». Тогдашний директор-распорядитель Дома шведка Ирен Дана тут же отвергла кандидатуру Раппонет.

– Вы манекен? – строго спросила она. – Посмотрите в зеркало, на кого вы похожи: кожа да кости!

Но тут раздался голос самой Эльзы Скиапарелли:

– Мадам Дана, какое право вы имеете выбирать манекенщиц в мой дом? – строго спросила она и, окинув взглядом Варвару Раппонет, решительно сказала: – Я вас беру!

Варавара вспоминала, что во время войны главными клиентками Дома были жены немецких офицеров и французские актрисы тех лет. С плеча Варвары покупала себе модели от «Schiaparelli» киноактриса Анабелла, герцогиня Виндзорская, а уже после войны – Марлен Дитрих. Варвара перешла на год к Магги Руфф, но нашла этот дом неаккуратным и вернулась к Скиапарелли, запросив в месяц за работу баснословную по тем временам сумму в 45 000 франков. Получив ее, она показывала в коллекции 29 моделей и стремглав бегала переодеваться в кабину. Кроме «Schiaparelli», Барбарита работала для фото у «Lanvin» и «Hermès», объем ее талии был 52 см.

Варвара Раппонет оставила работу манекенщицы в 1956 году и стала заведующей в бутике «Schiaparelli» на Вандомской площади. Позже она ухаживала за тяжелобольной голливудской актрисой Ольгой Баклановой. О том, что русской звезде немого кино требуется сиделка, Варвара Борисовна узнала из объявления в газете «Русская мысль». Она тут же откликнулась, так как уже много лет сидела без работы. Супруг Баклановой смекнул, что лучшей кандидатуры, чем бывшая манекенщица родом из Киева, ему для своей Ольги не найти.

Так Варвара Раппонет переехала в Швейцарию, в местечко Веве, расположенное на берегу Женевского озера между Женевой и Лозанной, где жила стареющая кинозвезда. Варвара Борисовна рассказывала, что с возрастом у Баклановой стала проявляться болезнь Альцгеймера. Например, она наливала шампанское в туфельку, ставила гребешок вместо денег на рулеточный стол в казино, даже в помещении не снимала роскошную норковую шубу янтарного цвета, совершала какие-то ошибки, забывала собственные воспоминания… но помнила всегда – именно для нее в Москве открылся Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко.

Сама Варвара Борисовна Раппонет была женщиной очень эффектной. Ей исполнилось чуть за семьдесят, когда мы познакомились. Стройная и подтянутая, она очень гордилась тем, что с момента ухода из профессии манекенщицы прибавила в талии всего пять сантиметров. Носила шелковые бордовые, фуксиевые и изумрудно-зеленые блузы в сочетании с узкими черными или синими брючками, красила волосы в рыжий цвет. При этом категорически отказывалась фотографироваться, считая, что слишком постарела для фотографий. На том единственном снимке, что мне удалось сделать, Варвара Борисовна очень эффектно закрыла свое лицо рукой.

В том же старческом доме в Монморанси жила еще одна манекенщица – Монна Аверьино, урожденная Мария Петровна Янова. Она была вдовой Владимира Аверьино, члена «Союза младороссов» родом из Таганрога. Эта дама наотрез отказывалась меня принимать.

– Я буду разговаривать с вами только по телефону, – сказала она. – Задавайте свои вопросы, я на все отвечу, но дверь вам не открою.

– Но я так хочу с вами встретиться!

– Только по телефону!

Монна Аверьино работала в Доме моды Люсьена Лелонга, очень хорошо знала княжну Натали Палей и много о ней рассказывала.

– Понимаете, я работаю над книгой, посвященной эмигрантским домам моды, очень бы хотел напечатать в ней вашу фотографию, – однажды попросил я.

– Я вам свою фотографию не дам, – резко ответила Монна, – потому что не знаю, с кем на одной странице окажусь.

Как-то нам и вовсе пришлось разговаривать через дверь. Это было условие Монны.

– Постучитесь, и мы поговорим, – сказала она.

Как-то, идя по коридору старческого дома, я увидел, как в ее комнату завозят пожилую женщину в инвалидной коляске. Так вот почему она не соглашалась встретиться со мной лично! Не хотела, чтобы я увидел инвалида вместо женщины, которая в молодости славилась своей красотой.