Сокровища кочевника. Париж и далее везде

Я познакомился с Ириной Одоевцевой в 1983 году и на протяжении восьмидесятых годов регулярно бывал у нее. Нас познакомила журналистка и литературовед Соня Ардашникова-Иваницкая, с которой я был дружен много лет. Она привела меня в 15-й арондисман на улицу Касабланка в дом 4, где на втором этаже под фамилией Gorboff жила эта некогда легендарная красавица. Тогда ей было уже 88 лет, и она носила фамилию последнего мужа, таксиста, который обожал ее всю жизнь.

Просторная квартира с мебелью красного дерева и книжными полками была украшенна розовой креп-сатиновой шторой оттенка «сомо»; из этой же ткани были сшиты чехлы на мебель. В этом оформлении было все: вялое подражание голливудскому вкусу на все блестящее в 1930-е годы, пятна следов бытования и нужда в чистке и стирке – весь блеск и вся нищета эмигрантской жизни. За этой розовой шторой ютились жильцы Одоевцевой. Она сдавала углы своей просторной квартиры русским эмигрантам. На моей памяти у нее жили татарка Амина с ребенком от африканца и художник, бывший моряк Игорь Андреев. Там же одно время ютилась и помогала Ирине Владимировне по хозяйству художница Аля Рейбиндер. В доме, полном жильцов и гостей, Одоевцева постоянно боялась, что ее попытаются ограбить, и прятала деньги на голове под париком.

Кроме Сони Ардашниковой, к ней часто захаживал молодой поэт Александр Радашкевич со своей французской женой, литератор Кирилл Померанцев и друг Лифаря доктор Преображенский. Ирина Владимировна была кокетлива, обожала общество мужчин, принимала за чаем с кексом или тортом, продавала свои книги. Однажды и я купил у нее два томика – «На берегах Сены» и «Портрет в зеркальной раме». Ирина Владимировна решила мне их подписать. Мило улыбнувшись, она сказала:

– Я напишу так: «Дорогому Александру Васильеву с искренней дружбой от любящей его поэтессы Ирины Одоевцевой, Париж, 1984 года». Вам это подойдет?

– Конечно, – ответил я, – буду рад!

Но сказать это одно, а вот сделать – совсем другое! Артроз пальцев не позволял писать ровно и красиво. Подумав с минутку, Ирина Владимировна произнесла:

– А давайте-ка сократим! Напишем – «Александру Васильеву от Ирины Одоевцевой». Ведь так тоже подойдет?

Но пальцы по-прежнему не слушались… В результате книга была подписана кратко – «Саше от Иры».

В те годы Соня Ардашникова попросила меня сделать фотосессию с Ириной Владимировной, я сохранил эти фотографии.

Поэтесса всегда следила за собой, делала прекрасный маникюр, красила губы, куталась в цветастую павловопосадскую шаль. Именно такой она осталась на моих фотографиях. А вот книгу воспоминаний «На берегах Сены» с автографом Одоевцевой у меня зачитал Виталий Яковлевич Вульф, с которым я был дружен с детских лет. Но уверен, она сохранилась в чьей-то библиотеке и когда-нибудь найдется.

Приблизительно в те годы Ириной Одоевцевой стало интересоваться Советское посольство. Это был период Перестройки, и они нуждались в символах. Одоевцева часто болела, лежала в госпитале, теряла память. Пыталась диктовать еще одну книгу – «На берегах Леты», копии глав которой сохранились у Александра Радашкевича.

Одна советская влиятельная дама долго уговаривала Ирину Владимировну вернуться в Ленинград, представить публике свои новые книги. Одоевцева была невероятно тщеславна. Ее материальное положение в Париже было тяжело, круг общения узок, память слаба, а тут – обещание всесоюзной славы! Уговоры подействовали. Ирину Владимировну вывезли в СССР. Ее ждали обещанные слава и почет, но Соне Ардашниковой она передала, что жалела о покинутой Франции. Поэтесса мирно скончалась в Ленинграде 15 октября 1990 года.

Перед ее отъездом в марте 1987 года я приобрел часть ее мебели из карельской березы, ореха и красного дерева, которая и по сей день украшает мою парижскую квартиру. Так же как и ее дорожный кофр и коврик с псевдоегипетским орнаментом XIX века. Мне достались также рукописи и переписка 1930-х годов Софии Горбовой, запертые в нижнем ящике комода. Пишущую машинку Одоевцевой «Ундервуд» я передал впоследствии Музею Анны Ахматовой на Фонтанке. Часть ее нарядов – жакет в цветах, пеньюар и платье с черными клиньями из крепдешина сохранились в коллекции моего Фонда, а другую часть я продал на киностудию для фильма «Устав от войны».

Долгое время я пытался установить связь с Ией Григорьевной Ге – легендарной леди Абди, многолетной подругой и правой рукой Коко Шанель. С помощью художника Вильяма Петровича Бруя мне удалось отыскать ее адрес в деревушке Рокебрюн на Лазурном берегу и номер телефона. Однако все мои письма и звонки оставались без ответа. Тогда я дозвонился до мэрии деревушки:

– Жива ли одна из обитательниц вашей деревни – леди Абди?

– Я давненько ее не встречала, но постараюсь для вас что-то выяснить, – ответила секретарша мэрии.

Спустя какое-то время раздался звонок. Секретарша сообщила, что леди Абди перебралась в старческий дом в Ле Кано и что ей удалось добыть для меня телефон его приемной. Я тут же позвонил. Сотрудница приемной позволила навестить Ию Григорьевну в послеобеденное время.