Сокровища кочевника. Париж и далее везде

Хочу напоследок рассказать удивительную историю о славе Майи Плисецкой. Оказавшись однажды в Германии, я обратил внимание на афишу с изображением Собора Василия Блаженного и огромной надписью: «ЗВЕЗДЫ БОЛЬШОГО и КИРОВСКОГО ТЕАТРОВ». Затем не менее крупными буквами: «МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ…». Ниже надпись поменьше: «…подарила нам идею». Дальше снова крупный шрифт: «ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ и ЕКАТЕРИНА МАКСИМОВА…». Строчкой ниже: «…не смогли приехать». В продолжении значилось: «Галина Панова, Вера Кирова, Владимир Деревянко и Мехмед Балкан». Набор славянских фамилий производил должный эффект – билеты раскупались. Несведущая немецкая публика могла подумать, что театр назван в честь Веры Кировой, болгарской примы. А Галина Панова и Владимир Деревянко в те годы были в зените своей мировой славы. Вместо же объявленной на афише Майи Плисецкой выступала немецкая балерина, сменившая собственное имя на псевдоним – Майя Брисянская. Кто там в Германии увидит разницу между Плисецкой и Брисянской! И Майя за Майю Плисецкую выходила танцевать Умирающего лебедя Сен-Санса. Эти гастроли организовал очень хитрый немецкий импресарио Майкл Титц – гений авантюристского пиара.

Встречи с великой балериной остались для меня очень теплым воспоминанием. Я бывал и на даче Щедрина и Плисецкой в Литве возле Тракая, и в их квартире в Мюнхене, Майя Михайловна с радостью дарила мне свои пуанты и платья, диадему и туфли. Я даже сохранил запись ее голоса на кассете своего парижского автоответчика… В Париже в рамке я храню фотографию Майи Плисецкой и Хорхе Донна с автографом серебряным фломастером – «Моему другу Саше Васильеву».

Когда Майи Михайловны не стало, я присутствовал на открытии ее памятника в Москве на Большой Дмитровке. А потом мне написал Родион Константинович и пригласил в их мюнхенскую квартиру, потому что Майя Михайловна завещала мне свой гардероб:

– Майя всегда говорила: «Все вещи надо отдать Саше – другие выбросят, а он сохранит».

Их квартира была просторной и удобной, запомнились рояль, бежевые кожаные диваны, горящие свечи и цветы рядом с портретами ушедшей богини танца. Я приехал с большим пустым чемоданом и увез остатки гардероба Майи Михайловны в коллекцию моего Фонда. Поистине царский подарок! Часто-часто я показываю вещи Майи Михайловны на многочисленных выставках в Москве, в Женеве, в Праге, в Вильнюсе, в Риге. Дай бог все это сохранить!

Исландия

Судя по количеству отметок в паспорте, в Исландии мне довелось побывать не менее двадцати раз. Это очень много!

С семьей исландского посла в СССР – Харальдуром Кройером – очень дружили мои родители. Когда он жил в Москве, то регулярно приглашал папу с мамой на все национальные исландские праздники. Потом Кройер станет послом Исландии во Франции, переедет в Париж с супругой, очаровательной и стильной норвежкой Унни, и дочкой Катрин и станет жить в роскошных апартаментах дома 43 на авеню Фош в 16-м квартале. Их служебная квартира была настолько просторной, что в мае 1988 года я устроил в ней выставку своих эскизов. Там же в декабре 1988 года с большой помпой отмечал тридцатилетний юбилей – это был их подарок на мой день рождения. Хозяева позволили мне пригласить кого захочу с одним условием – побольше знати. Я позвал графа Петра Шереметева с супругой, маркизу Мари-Луизу де Персон, графиню Жаклин де Богурдон, графиню Миру Апраксину, маркиза де Бестиги… Кройеры со своей стороны пригласили дипломатов и послов. Получился совершенно незабываемый вечер! Также среди гостей были балерина Ольга Старк-Кононович, писатель Кристиан Дюме-Львовский, моя ассистентка Айса Сугурьёнсдоттир, балерина Каролина Лорка с супругом, русским басом Никитой Сторожевым, и стилист Филипп Гре.

Об Исландии мне подробно рассказывала еще в Москве моя подруга Сигрун с довольно непростой, казалось бы, для русского уха фамилией – Ульварсдоттир. На самом деле все проще, чем может показаться. К примеру, в нашей стране отчество имеет большое значение. Так вот в Исландии отчеств нет, у них только фамилии, которые состоят из двух частей – имени отца и окончания «доттир» или «сон». Доттир – это дочь, сон – это сын. Вот и получается в переводе, что моя Сигрун Ульварсдоттир – это дочь Ульвара. А например, Густавсон значит – сын Густава. Эту науку очень быстро усваиваешь.

Сигрун в Москве вышла замуж за математика Диму Романа, родила ребенка, а в 1983 году они всем семейством перебрались в Париж. Жить в первое время было негде, и я радушно предложил им занять пустующую комнату моей жены Анны.

В Париже Сигрун познакомила меня со своей очаровательной приятельницей Айсой Сугурьёнсдоттир. Впоследствии Айса станет известным искусствоведом и будет преподавать историю исландской фотографии. А в ту пору это была юная, стройная, невысокая девушка с живыми голубыми глазами и, конечно же, блондинка. Все исландцы – блондины или рыжие. И у всех голубые или зеленые глаза. Никогда вы не встретите кареглазого исландца с темными волосами, если только это не смесь с представителем другой нации.