Сокровища музея Андрея Рублёва

Необходимо тщательно обследовать настенные росписи в церкви Иоанна Златоуста в Коровниках, так как насколько можно было видеть при свече росписи покрыты сероватым налетом и либо алебастровой пыли от расположенного вблизи алебастрового завода, либо плесенью, либо “ямчугою”. Если имеет место первое, то при влажности стен весною и осенью алебастр мог затвердеть и удаление его вряд ли будет возможным без повреждения росписей. Если это происходит от других причин, то также следует позаботиться о сохранности миниатюрной и очень тонкой своеобразной настенной живописи этого храма.

Уникальные памятники станковой живописи, хранящиеся в его стенах, находятся в жалком состоянии. Там сохранился весь иконостас и иконы на столбах. Иконы загажены птицами, красочный слой шелушится, они сильно запылены и находятся в непосредственной близости к вещам, зараженным шашелем. Старая рама, взятая нами для того, чтобы подмоститься повыше оказалась сильно поврежденной шашелем. Когда мы предупредили архитекторов областного отдела архитектуры о том, что следует предпринять тщательный осмотр храмов, где есть резные иконостасы и иконы, на предмет выявления шашеля, борьба с которым будет почти невозможна, если он перейдет на резные иконостасы, то ответ был самый неутешительный, так как уже давно известно, что шашель имеется, но с ним даже и не питаются вступить в борьбу.

В тяжелом состоянии находятся росписи “Николы Меленковского” храма, красочный слой которых сильно осыпается. Особенно сильно повреждена северная стена. Фрески нижнего пояса с композициями в большей части своей стерты в период, когда там находился склад.

Приходится констатировать гибель многих росписей в галерее и абсидных частях Ярославских храмов, а также взывать к спасению тех. которые погибнут в ближайшее время. Ко всему сказанному надо добавить, что в Ростове после стихийного бедствия также произошло протекание кровель церкви Иоанна Богослова и Воскресения и следует принять срочные меры, если живопись начнет разрушаться»[52].

* * *

Весной 1954 года сотрудники музея выезжали в Вологду, Великий Устюг и Сольвычегорск совместно с музейными работниками Эрмитажа. За время, проведенное в Вологде в мае 1954 года, ими были осмотрены архитектурные памятники города, экспозиции краеведческого музея и картинной галереи. Проводилось и ознакомление с фондами краеведческого музея. Наибольший интерес для музейных работников Отдела истории Русской культуры Эрмитажа и музея Рублёва представлял фонд древнерусской живописи, имеющий более 2000 памятников. В ходе осмотра этого фонда для отбора в МиАР специалистами было намечено свыше 50 икон XIV–XVII веков, среди которых имелись как расчищенные, с пробами расчистки, так и много записанных на старых досках. В их числе явно присутствовали такие, которые потенциально скрывали оригиналы раннего времени. Сквозь поздние записи явно проступала и присутствовала живопись кисти Дионисия и его школы. Следует отметить, что среди расчищенных икон имелись памятники, требующие срочного закрепления. Вологодский музей не мог осуществить это своими силами. Таковой являлась древняя икона XV века Николая Чудотворца с житием. В результате работы выяснилось, что Вологодский краеведческий музей имел указания о передаче лучших икон в местную картинную галерею. Но в ней, как и в краеведческом музее, не было необходимой экспозиционной площади и соответствующих условий для хранения. Все иконы находились в неотапливаемом подвальном помещении и были расположены на стеллажах. Наиболее ценные размещались в двух комнатах подвала, хотя там и были условия для обозрения. Эти памятники для постоянного хранения целесообразнее было передать в Эрмитаж. Многие записанные иконы, или те, которые имели пробные расчистки, также требовали срочного закрепления. Они имели иконографические аналоги, в Вологодском музее. Местный музей, не возражал против передачи большинства отобранных памятников, но стремился сохранить старые расчищенные образцы. Помимо икон были выбраны для передачи в Эрмитаж образцы деревянной скульптуры и резьбы, а также некоторые культовые предметы XVII–XVIII вв. и единичные артефакты, передача которых не встречала затруднений со стороны местного музея.