Сокровища Тантала

Мы с любопытством изучали эту картину, тщетно пытаясь определить, в каком темном уголке мира она может находиться. Внезапно туманная пелена перед нашим взором рассеялась, и мы увидели картину отчетливо. Содержимое ближайшего контейнера и конец длинных рядов кирпичей выделились четким рельефом. Мгновение мы с удивлением смотрели на это. Затем Флекнер вскочил на ноги и крикнул:

– Наконец-то Сокровище Тантала!

Предполагаемые камешки из гравия были драгоценными камнями, миллионы и миллионы из них сверкали и переливались волшебным светом! Кирпичи были из чистого золота!

ГЛАВА XXI. Певица появляется

В этом не могло быть никаких сомнений. По этой странной случайности нам было позволено заглянуть в сокровищницу, где хранились сказочные богатства. Флекнер подтвердил наше первое суждение о материале в контейнерах и кирпичах, применив новый изобретенный им тест на отражение спектра. В большом хранилище были не только запасы этих самых ценных материалов, но мы обнаружили, что само здание было сделано из кирпичей, плит и балок из золота: пол представлял собой бесценный бетон из драгоценных камней, покрытый золотым цементом.

Здесь действительно присутствовала какая-то моральная ущербность, переросшая в безумие! Чандлер, или предполагаемый человек, стоящий над ним, который получил сокровища преступного фонда, очевидно, превратил огромные запасы украденного богатства организации в эту фантастическую, материализованную мечту о величии, соперничающую с древней концепцией золотой загробной жизни.

Но где же был этот клад? О его местонахождении мы были так же не осведомлены, как и всегда. Это было больше, чем раньше, наше Сокровище Тантала, лежащее на виду, но, как всегда, вне нашей досягаемости.

Для профессора Флекнера это перестало быть академической проблемой. Исчезла спокойная сосредоточенность ученого и человека с чистым интеллектом. На его месте снова был лихорадочный, алчный искатель скрытых богатств.

Он расхаживал взад и вперед по лаборатории, не отрывая глаз от сводящей с ума картины сверкающего сокровища и тщетно ломая голову над каким-то еще не опробованным им методом определения того, где находится конец нашего волшебного луча. Так прошла ночь. Пристли и я время от времени дремали в своих креслах. Наступило утро, и мы позавтракали в угрюмом молчании. Эта тайна начинала нам надоедать.

Затем внезапно снова зазвучала та влекущая песня.

– Если бы мы только могли определить язык или диалект, на котором она поет, мы могли бы определить общую четверть земного шара, в которой находится ваше сокровище.

Пристли рискнул.

– Жаль, что мы не осмеливаемся пригласить экспертов по языку, чтобы идентифицировать его.

Флекнер резко остановился и радостно хлопнул в ладоши.

– Идея! – воскликнул он. – Молодец, Пристли! Мы не можем привлечь к нам экспертов, но мы можем донести до них нашу таинственную песню.

Пристли и я с тревогой посмотрели друг на друга. За все время правления террора, который он вдохновлял, Флекнер никогда не был настолько самонадеян, чтобы появиться за пределами своей квартиры или на мгновение отказаться от притворства, что он путешествует по Южной Америке. Каким бы надежным ни было его тайное влияние на криминальный трест и через него на механизмы закона, все еще была вполне возможна связь какого-то неизвестного нам человека или лиц с Пристли, и широкая общественность все еще требовала поимки Пристли и, как полагали, его двадцатимиллионное состояние было обманным путем выведено из государственной казны. Флекнеру, однажды пойманному и удерживаемому в качестве свидетеля по делу Пристли, было бы нелегко дольше скрывать секрет своего телефоноскопа и тот всеобщий хаос, который он с его помощью учинил.

Теперь же он был достаточно безумен, чтобы предложить спокойно выйти и разоблачить перед различными посторонними один из результатов использования этого инструмента.

Но старик был не настолько безумен, чтобы не заметить нашей тревоги. Я думаю, что, поглощенный играми со своим изобретением, он до сих пор не осознавал, что его гости-пленники больше не находились в наркотическом ступоре, в котором он их держал.

Он внимательно переводил взгляд с одного из нас на другого, но, естественно, никак не прокомментировал нашу восстановившуюся остроту ума. Я с беспокойством подумал, не заподозрит ли он подмену кофе и не заменит ли его каким-нибудь другим продуктом из нашего рациона, возможно, с большими и более эффективными дозами препарата. Я решил при первой же возможности предупредить Пристли, что мы должны есть экономно из всего, что поставлено перед нами.

Во всяком случае, он успокоил нас относительно своего следующего шага.

– Я не собираюсь подвергать нас какой-либо опасности, – объяснил он. – Помните, что я все еще должен путешествовать в Андах, и будет вполне правдоподобно, что я могу воспользоваться междугородним телефоном оттуда. Просто понаблюдайте за моей работой и убедитесь, насколько это просто и безопасно.