Сокровище Единорога

- Вот он, ваш племянник, - поспешно отозвался один из сторожей, ткнув пальцем в Сэтнара, распростертого на земле вниз лицом, со скрученными за спиной руками.

- Подними, - приказал герцог.

Безо всяких церемоний принца поставили на ноги. Избитый и растерзанный, в изодранной одежде, покрытой пятнами крови, Сэтнар смотрел гордо и вызывающе.

- Это ты начал драку? - стоя в шаге от принца, Окдейн неторопливо натянул черные замшевые перчатки.

- Ну, я, - принц сплюнул кровь ему под ноги.

- Что же, поздравляю, - сказал герцог. - Ты все меньше отличаешься от своего братца, племянничек.

- Зато ты все больше отличаешься от своего отца, дядюшка, - парировал Сэтнар. - Удивляюсь, как у такого человека, как мой дед, мог выродиться такой, как ты. Откуда в тебе эта дурная кровь, бастард? Не иначе, как от твоей…

Размахнувшись, герцог влепил племяннику пощечину. Если бы принца не держали, он бы упал - так силен был удар.

- В высшем свете, ваше высочество, - как ни в чем не бывало, учтиво молвил герцог, - держать язык за зубами - одно из важнейших умений. Судя по всему, вы им не обладаете. Что же, я готов вас этому научить.

Герцог опять ударил принца. Инис закричал, лежа на земле, но сторож надавил ему коленом на позвоночник, не позволив шевельнуться.

- Я всегда полагал, - сказал герцог прежним легким тоном, - что родители вас чересчур балуют. А это ни к чему принцам крови.

Резкий удар снизу, голова Сэтнара запрокинулась, юноша изогнулся, однако сторожа удержали его на ногах.

- Но я готов сделать для вас все, что в моих силах, ваше высочество, - еще удар, и еще. С губ принца закапала кровь, и колени подогнулись. Он обвис в руках у стражей, оглушенный.

- Но вы, однако, слабоваты, - стянув перчатки, герцог швырнул их на траву. - Не надолго же вас хватило.

И, обращаясь к своим, велел:

- Отведите их всех к деревьям, а этого, - он указал на Сэтнара, - облейте водой. Да не развязывайте их, пусть связанные посидят. Будет наука.

Пленников со скрученными за спиной руками отволокли в сторону и приковали к стволам. Сэтнар лежал навзничь. Когда один из людей герцога окатил его водой из ведра, он слабо шевельнулся и застонал.

Герцог двинулся прочь. Проходя мимо повозки, замедлил шаг, скользнул взглядом по Мафхору, потом перевел глаза на Нимве… Быстро и испуганно та опустила голову.

Глава 11

К третьему дню пути Нимве почти успокоилась и перестала тайком плакать по ночам. Вместо этого она беспрестанно размышляла, что же делать. Она припомнила все, что слышала о герцоге Окдейне. Сводный брат королевы, внебрачный старший сын покойного короля, герцог славился острым умом, образованностью и еще тем, что никогда не был замешан ни в какие политические интриги. Или, по крайней мере, об этом никто не знал. С ранней юности Окдейн служил в армии, где ему, по слухам, прочили блестящее будущее, однако сам он решил иначе. Лет пять назад оставив службу, герцог почти пропал из виду. Мало кто из жителей столицы знал его в лицо. И вот, стало быть, теперь он решил напомнить о себе, думала Нимве, шагая у борта телеги. Как ни крути, но ясно одно: сбежать от этого человека им поможет только чудо.

Еще один день встретили в дороге, и следующий за ним - тоже. Герцог, видно, спешил, потому что останавливались лишь на обед и на ночевку. Хуже всего, что никто и не думал за нуждой отводить пленников в сторону, поэтому приходилось оправляться тут же, при остальных. Нимве благодарила Владык Стихий, что, по крайней мере, на ней длинная юбка. На настойчивые вопросы принцев, куда их все-таки ведут, герцог только усмехался, и эта неизвестность сводила с ума. И хотя пленники между собой почти не разговаривали, Нимве догадывалась, что ужасные предчувствия гложут не ее одну.

День за днем шагая около повозки, Нимве видела, что Мафхор тает на глазах. Ему не позволяли хоть немного прийти в себя, постоянно накачивали какой-то дрянью, и Нимве начинала догадываться, что ему дают. Когда-то, еще в детстве, она ездила с матерью в одну усадьбу, где им пришлось лечить сына землевладельца, шестнадцатилетнего парня, пристрастившегося к опиуму. Симптомы казались схожими… и Нимве вспомнила, что мальчишка в конце концов умер. Мафхор худел, кожа словно истончалась, щеки поросли щетиной, глаза провалились, их обметало черным, а губы посинели, будто у мертвеца. Дыхание было едва заметно, маг не шевелился, и у повозки висел такой смрад, что Чик старался держаться как можно дальше, сколько позволяла цепь, а когда ветер дул в его сторону, зажимал ладонями нос и рот. Нимве не представляла, сколько еще идти, и сколько продержится Мафхор. В ее душе боролись злость на мага - и сострадание лекаря, привыкшего помогать людям. Подобное издевательство над человеком, будь это хоть трижды Мафхор, приводило Нимве в бешенство.