Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны

– У меня здесь дамы, которые по доброй воле отдались в мои руки, я оставляю их у себя как заложниц. Со временем вы, конечно, оцените всю важность этого факта.

– Как! Вы осмелились…

– У меня не было никакой надобности осмеливаться! Клянусь вам честью, что дамы эти пришли сюда по собственному побуждению, и я, напротив, сделал все от меня зависящее, чтобы уговорить их удалиться.

– Верю вам, капитан, я не сомневаюсь в вашей чести.

– Должен прибавить с сожалением, сеньор, что в числе моих заложниц находится и донья Линда, ваша дочь.

– Моя дочь?! – вскричал вне себя губернатор. – О! Только этого несчастья еще недоставало!

– Простите меня, отец! – воскликнула девушка, внезапно появившись в гостиной и падая к ногам отца. – Простите меня, ведь я хотела спасти моего избавителя!

Дон Рамон, бледный как смерть, устремил на дочь грозный взгляд и сильно оттолкнул ее от себя.

– Что надо этой женщине? – произнес он хриплым голосом. – Я ее не знаю!

– Отец!

– Будь проклята, презренная тварь без стыда и чести, изменяющая своему отечеству ради воров и грабителей! Прочь! Знать тебя не желаю! – крикнул он громовым голосом.

И, не обращая больше внимания на донью Линду, которая лежала в обмороке у его ног, он решительно объявил:

– Завязывайте мне глаза! Теперь, капитан Лоран, между нами – поединок не на жизнь, а на смерть. Прощайте!

Через пять минут перестрелка возобновилась с необычайным ожесточением. Спустя час испанцы перелезли через ограду под градом пуль и ринулись очертя голову на флибустьеров. Ничто не могло удержать яростный натиск испанцев, во главе которых находился дон Рамон, воодушевляя солдат своим примером.

Боевая линия постепенно сжималась вокруг дома, который, подобно грозному Синаю, был окружен вспышками огня и клубами дыма.

Глава XIX Как флибустьеры вышли победителями и взяли Панаму

Монбар продолжал идти так быстро, как только было возможно, пока наконец не вошел в густой лес. Вскоре дорога стала так плоха, что авантюристы были вынуждены пролагать себе путь топорами. Только благодаря своей неодолимой энергии эти железные люди не отступали, встречая на каждом шагу преграды.

Марш по лесу протяженностью едва три мили отнял целый день.

Вечером отряд кое-как расположился биваком. Легли вповалку, даже не перекусив. Монбар подозревал, что испанский лагерь находится где-то поблизости, и запретил разводить огонь, чтобы не выдать своего приближения. Единственное, что он позволил людям в виде утешения, – это закурить.

На другое утро, чуть занялся рассвет, был отдан приказ выступить. Снова двинулись в путь.

К полудню авантюристы взошли на вершину горы и оттуда увидели наконец испанское войско, которое с таким упорством преследовали.

Войско это в три тысячи человек шло в образцовом порядке. Яркие камзолы пехотинцев и кавалеристов блестели и переливались в жарких лучах солнца. Судя по всему, испанцы были преисполнены воинственного пыла.

Флибустьеры испустили скорее рев, чем крик радости при виде этого войска и уже готовы были ринуться на него, но Монбар предостерегающе поднял руку. Знаменитый предводитель Береговых братьев понимал, что минута решительного боя еще впереди, и не хотел излишней поспешностью поставить под сомнение успех экспедиции. Он приказал тотчас разбить лагерь. В это время суток он не хотел завязывать сражения – лучше было дождаться следующего утра и выступать на рассвете.

Однако, чтобы дать испанцам ясно понять о своем решении не отступать ни на шаг, он велел распустить знамена, бить в барабаны и трубить в горны, как бы в знак вызова.

Испанцы не замедлили ответить тем же и со своей стороны стали на биваках на расстоянии пушечного выстрела от авантюристов.

При заходе солнца Монбар удвоил число часовых, выставил патрули и велел несколько раз бить тревогу, чтобы его войско было настороже. Но флибустьеры так радовались предстоящему бою, что застать их врасплох было бы невозможно. А поскольку разводить костры запрещалось и теперь, то им ничего не оставалось делать, как вонзить зубы в еще остававшиеся у них куски сырой говядины и затем предаться отдыху.

Часам к десяти вечера Хосе, пробравшись с риском для жизни между испанскими постами, прибыл в стан авантюристов и велел немедленно отвести себя к Монбару.

Знаменитый авантюрист, изнемогая от усталости, лег, завернувшись в плащ, на сухие маисовые листья, с трудом набранные солдатами, чтобы устроить своему предводителю нечто вроде постели. Он уже засыпал, когда в палатку вошел Хосе. Монбар тут же открыл глаза и встал.

– Ну, что нового?

– Много нового, – ответил вождь.

– Сколько человек в отряде, который стоит перед нами?

– Три тысячи под командой генерала Альбасейте.

– Далеко мы от Панамы?

– В двух милях.

– Готов ли город к обороне?