Сокрушение тьмы

Колонны машин многих полков и дивизий 9-й гвардейской армии катились по всем дорогам в сторону юго-западной границы Чехословакии, отрезая пути отхода немецким частям и отдельным подразделениям. Слева, беря направление на Ческе-Будеёвице, шла по австрийским дорогам 46-я армия. Справа — 7-я гвардейская и 6-я гвардейская танковая армии. Немецкие соединения группы «Центр», спешащие выйти к рубежам американских войск, отстригались, как ножницами. Пройти им через такие заслоны практически было невозможно. И тем не менее некоторые попытались. В районе Чеслава по 2-му гвардейскому мехкорпусу танковой армии Кравченко немцы в ответ на ультиматум открыли огонь из всех видов оружия. Это было уже 10 мая. Стремительным натиском при содействии танков корпус подавил сопротивление. Такое же сопротивление оказали отдельные части войскам 7-й и 9-й армий. Милости им не оказывали тоже.

Пока полк Макарова и минометный дивизион Прибыткова разоружали немцев под Страконице, батальон Визгалина прямым ходом шел на Пльзень. Чуть правее Пльзеня в районе Горжовице шла дивизия Виндушева, а из-под Лейпцига, с противоположной стороны, стремительно, преодолев Рудные горы, шел на соединение с этой дивизией 25-й танковый корпус под командованием генерал-майора Фоминых.

Миновав американские заслоны, невзирая на их требование остановиться, Визгалин провел свою колонну в Пльзень и занял боевую позицию на его восточной стороне. Разведчики во главе с лейтенантом Самохиным и рота Фаронова были выдвинуты вперед. Разбившись на две группы, они оседлали дорогу, которая проходила здесь сквозь массив леса.

Фаронов и Нечаев лежали за корневищем упавшего старого бука. По другую сторону лежал с разведчиками лейтенант Самохин. От местных жителей им было уже известно, что немецкие солдаты небольшими партиями и даже в одиночку с полудня идут в Пльзень, но выход крупных отрядов или частей пока не наблюдался. Значит, основные части были где-то еще на подходе.

И верно, спустя полчаса вдали на прямом, как линейка, шоссе показалась небольшая группа. Фаронов посмотрел в бинокль и сразу понял, что это идут немцы. Они шли медленно, устало, едва передвигая ноги. За плечами у них были карабины и автоматы. Когда подошли ближе, Фаронов и Нечаев разглядели их лица. Это были отупевшие лица крайне измотанных, потерявших всякую надежду уцелеть, во всем разочарованных людей.

— Гляди, Саша, докатились, субчики! — усмехнулся Фаронов, глянув на Нечаева. — Поглядел бы на них сейчас наш Толя… Что бы сказал он? А?

— Да то же бы и сказал, Яков Петрович. Действительно докатились. Довоевались!

Впереди группы шел в разбитых сапогах высокий, худой унтер-офицер, автомат висел у него на груди, а худые, костистые руки лежали на нем.

«Сколько же ты, сукин сын, убил вот этими руками людей?» — подумал Фаронов и хотел уже было подать команду бойцам выскочить на дорогу, как увидел на ней Самохина и двух разведчиков.

— Стой! Приехали! — крикнул Самохин. — Бросай оружие!

Унтер-офицер растерянно заморгал глазами, словно только что проснулся, затем стремительно, ловко, по-кошачьи, метнулся к обочине. Нечаев, не целясь, выбросил вперед руку с зажатым в ней пистолетом, выстрел прозвучал как-то потерянно и глухо, но у унтер-офицера мотнулась назад голова и подогнулись колени.

— Ну, кто еще хочет? — как ни в чем не бывало спросил Самохин, надвигаясь на немцев всей своей плечистой фигурой и сверля их взглядом больших устрашающих глаз.

Немцы стали бросать на дорогу оружие, вещмешки, подсумки, фляжки.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал Самохин, — выделите одного конвоира для этих вояк.

— Тюнькин! — окликнул Фаронов.

Это был тот самый Тюнькин, которого продырявили пулей в первые же минуты наступления у Замоли. Почти два месяца провалялся он в одном из полевых госпиталей. Ему все-таки повезло: пуля удачно прошла меж ребер, прошив верхнюю долю легкого. Молодой организм справился с раной быстро, а хорошее питание уже через месяц поставило его на ноги. С большой партией других раненых он 6 мая снова вернулся в строй. По улицам Вены шагал уже как победитель.

— Я слушаю вас, товарищ гвардии старший лейтенант! — четко доложил Тюнькин.

— Веди пленных. Сдашь в штаб батальона. Назад не возвращайся.

— Есть! Слушаюсь! — взял под козырек Тюнькин.

Самохин между тем допросил одного из немцев, и тот сообщил, что позади идут две штабные машины с документами. Их охраняют около тридцати солдат.

Вскоре показались и машины, закрытые брезентовыми пологами. Они шли медленно, а сзади тащился строй солдат во главе с офицерами.

«Как на похоронах», — подумал Фаронов, готовясь подать роте команду выскочить из укрытия.

На окрик «хальт!» немцы остановились, завидя русских солдат, молча стали бросать, оружие.

23