Соль

Жонас задерживает взгляд на прохожих в ожидании знака, узнавания, которое скажет ему о том же, чего хочет он. На скамейке сидит парень с белой кожей рыжего, часто дышит. На нем льняной пиджак, руки в карманах. Синие глаза цвета грозового неба, локти высоко подняты, правая нога нервно постукивает по булыжнику, и Жонас идет к нему, и вот уже двое, почти соприкасаясь, подстерегают друг друга. Они смотрят на темный поток у них под ногами, многоцветные переливы неба, играющие на воде.

– Что ты ищешь? – спрашивает Жонас.

Молодой человек пожимает плечами, отводит взгляд, и Жонас угадывает его тревогу, неискушенность. Некоторое время они молчат, заглядевшись на Гаронну. Потом Жонас говорит:

– Вот там есть тихий уголок, куда никто не заглядывает.

В горле у него пересохло, голос сел; он показывает на опору Нового моста и понимает, что выдал себя как банального искателя секса. Тотчас же, будто только и ждал знака, рыжий встает. Его неловкость волнует Жонаса. Дыхание его учащается, он это видит. Они идут вместе в сырую тень под Новым мостом, где темнота скрывает их лихорадочное и неуклюжее объятие. Запах шеи парня, в которую он зарылся лицом и лижет влажную от возбуждения кожу, сбивает Жонаса с толку. Это чужой запах, ничем не напоминающий Фабриса. Он, правда, приятнее того нездорового лекарственного вкуса, но ему от него не по себе. Жонас торопливо сует руку под пиджак, вытаскивает футболку из брюк, проводит рукой по вздымающемуся животу. Расстегивает «молнию», находит член в прорези трусов, берет его в руку и достает из ширинки. Жонас опускает глаза: член очень светлый, тонкий и обрезанный, он ощущает его твердость в ладони, под нажатием своих пальцев. Головка почти голубая. Жонас угадывает волосатый лобок в складках ткани. Парень тоже расстегнул его ширинку и возится там одной рукой, пока он продолжает лизать его шею. Несмотря на ласки, член Жонаса остается теплой и податливой плотью, а рыжий уже выдыхается.

– Мне очень жаль, наверно, ничего не получится.

– Постарайся, – просит тот, – мы только начали, хочешь, пойдем в другое место?

Настойчивость парня вдруг кажется Жонасу скрытым насилием, и он яростно отталкивает его, упершись ладонями в грудь. Теперь ему настоятельно необходимо отстранить это тело, запах и вкус которого продолжают растекаться на его коже, во рту.

– Эй, – недоумевает парень, – у тебя не все дома, придурок?

Жонас хватает его за шиворот, заносит кулак над потным лицом, поколебавшись, ослабляет хватку и отступает.

– Недоумок, – бормочет рыжий и быстро удаляется.

Жонас прислоняется спиной к опоре моста. Трет лицо, бьет по камню ребром ладони. И тоже удаляется вдоль берега, спешит по сумеречным улицам к своему дому. Прохлада холла успокаивает его. Жонас задерживается, присев на холодные плиты лестницы, курит, глядя на улицу. Уже собираясь подняться к себе, он вспоминает, что не вынул почту, и находит в почтовом ящике конверт из крафтовой бумаги без всякой подписи. Пальцы его дрожат, во рту пересыхает, когда он старательно вскрывает его. На белом листе бумаги Жонас узнает почерк Фабриса – торопливо написанные четыре строчки из поэмы Уитмена, которые он шепчет одними губами в тишине холодного холла:

Я помню, как однажды мы лежали вдвоем
          в такое прозрачное летнее утро,
Ты положила голову мне на бедро,
          и нежно повернулась ко мне,
И распахнула рубаху у меня на груди,
          и вонзила язык в мое голое сердце,
И дотянулась до моей бороды,
          и дотянулась до моих ног[37]

.

Больше в письме нет ничего, даже подписи.