Соль и сахар

– Можешь пообещать мне одну вещь?

– Какую?

– Просто, пожалуйста, скажи мне, если узнаешь, что твоя мать собирается уступить «Сделкам».

Должно быть, я выгляжу смущенной, потому что он добавляет:

– И я обещаю тебе то же самое. Дипломатическая взаимность, верно? Мне нужно знать все заранее. Мне нужно время, чтобы продумать планы B, C, D на случай, если все начнет рушиться.

Я думаю о визитной карточке юриста, которую хранит мама. Она держится за нее, потому что рассматривает этот вариант? Не думаю, что это так, но если я скажу об этой карточке Педро, что, если он расскажет своей матери и дедушке? Зная Молину, они могли бы расценить это как доказательство того, что мама рассматривает возможность продажи «Соли».

Запаниковав, они могут попробовать первыми продать «Сахар». И это станет последним гвоздем в крышку гроба «Соли».

Не доверяй ни сковородкам с тонким дном, ни семье Молина.

Нет, я не могу рассказать ему о визитке. Я не предам маму.

– Обещаю, – говорю я, и, несмотря на все мои рассуждения, ложь оставляет горький привкус во рту.

– Я знаю, что пожалею об этом, – говорит он, тяжело вздыхая, – но да, мы можем попробовать этот твой план.

– Действительно?

– На данный момент – да.

Он протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее, прежде чем он успевает передумать. Мое сердце выпрыгивает из груди. Мы оба смотрим на наши руки. На символ нашего перемирия. К лучшему или к худшему – к лучшему, я надеюсь – это, вероятно, первый случай со времен прабабушки Элизы и доньи Элизабет, когда Рамирес и Молина добровольно заключили союз.

Педро тоже осознает важность этого момента?

ПЯТНИЦА, 13 МАЯ

Не знаю, что говорил Педро, чтобы убедить свою мать, но на следующий день донья Эулалия спросила маму, могут ли они поговорить. Мама не была уверена по этому поводу, но я предложила им встретиться в фейринье – на нейтральной территории, – чтобы выяснить границы дозволенного (больше никаких краж рецептов!) и обсудить вопросы планирования вечеринки за парой кружечек асаи[62] на сухом молоке.

Спасибо тебе, Педро!

И спасибо тебе, асаи, за то, что ты оказался таким отвлекающе вкусным и задал тон их беседе!

Все прошло хорошо, или настолько хорошо, насколько это возможно, когда вы вовлечены в многолетнее соперничество, потому что до конца недели они будут работать без каких-либо столкновений. Мама испечет сальгадо[63], и она будет отвечать за поиск хорошего флориста и подбор дизайнов для оформления вечеринки. Донья Эулалия испечет праздничный торт и пирожные, а также закажет концертную группу и наймет дополнительных офи- циантов.

Наконец-то мы начинаем добиваться некоторого прогресса. И не только с соседями. В школе отношение ко мне тоже изменилось. По крайней мере, ко мне стал иначе относиться один человек.

Педро, должно быть, все-таки сказал Луане, что я вступила в кулинарный клуб, потому что она перестала тыкать в меня пальцем. На этой неделе она даже позволила мне опередить ее в кафетерии, а когда подошла ее очередь к кассе и она не могла выбрать мороженое, она спросила мое мнение. Почти как подруга, не так ли?

Я посоветовала со вкусом жевательной резинки.

Не то чтобы мы снова стали делать друг дружке макияж, как в детстве, но мне кажется, что это – начало лучших времен.

Я просто надеюсь, что весь этот позитивный прогресс не мимолетен.

24

ПОНЕДЕЛЬНИК, 16 МАЯ

Очередной понедельник в клубе.

Когда я захожу на кухню, там привычно звучит музыка, хотя и немного громче, чем обычно позволяет Педро. Кстати, о Педро: он у плиты с Пэ-Эс, варит лапшу для спагетти, хотя больше похоже на то, что Педро работает в режиме многозадачности, проверяя, готова ли лапша аль денте и наливая Пэ-Эс стакан апельсинового сока, как будто он – его личный официант.

– Шеф, не скупись, наливай до краев, – настаивает Пэ-Эс, щелкая пальцами в адрес Педро. Он что, решил умереть или что-то в этом роде?

Но, к моему огромному удивлению, Педро нетерпеливо вздыхает и покоряется.

Я уверена, что попала в Сумеречную зону, где Пэ-Эс получил возможность командовать Педро и выживет, чтобы рассказать эту историю, но потом я замечаю плакат, который Виктор и Синтия разворачивают, чтобы повесить на стену. Синтия держит плакат, а Виктор держит стул, на котором она стоит, и Пэ-Эс кричит им, чтобы вешали ровнее и что они могли бы расстараться и купить бумагу получше.

На плакате написано: «Пэ-Эс, не уезжай!» – и мое сердце делает небольшой кульбит.

Всю неделю я была так занята, следя за тем, чтобы встречи мамы и доньи Эулалии проходили гладко, что совершенно забыла: сегодня – последний день Пэ-Эс в клубе. И это значит, что я не принесла прощальный подарок, о котором он просил: коробку знаменитого пау де кейжу от «Соли».

Пэ-Эс оглядывается через плечо, лениво потягивая апельсиновый сок, и замечает меня, окаменевшую в дверях.

– Где мой подарок? – спрашивает он, и на его губах расплывается ослепительная улыбка.

Педро тоже поднимает глаза, по-видимому, благодарный за то, что я отвлекла от него внимание Пэ-Эс.

– Я отстой, – признаю я.

Улыбка Пэ-Эс тускнеет.

– Ты забыла?!