Солдаты Рима (СИ)

   Росций взмахнул платком и трубачи, только что встречавшие германцев торжественным маршем, выдули долгий хрипловатый вой. Им тут же ответили резким криком легионные корнисты, и воздух разорвали сотни протяжных воплей, вырвавшихся из глубины леса. Кавалерия, до того безучастно стоявшая поперёк дороги, зашевелилась и резво отхлынула на фланги боевых порядков десятого легиона. Закричали центурионы и солдаты дружно шагнули вперёд. Откуда-то слева вынырнула кавалерия галлов и со свистом и гиканьем понеслась навстречу смешавшейся колонне германцев. Следом за ними помчались испанские и римские турмы.

   Цезарь встал, чтобы лучше видеть картину разыгравшейся трагедии. Место для засады было выбрано идеально. Дорога, на которой сгрудились германцы, выйдя из-за холмов, спускалась в неглубокую котловину с покатыми краями и тянулась прямо до возвышенности, где находилась ставка. С обеих сторон её окружал лес, отступавший от обочины шагов на пятьдесят. При первых звуках корнов германцы засуетились. Запричитали женщины, жалобно заржали лошади. Стоявший в авангарде отряд рванул наперерез галлам, но этот порыв начисто смёл залп лучников. Тех, кого не достала стрела, добили тяжёлыми мечами испанцы и подоспевшие римляне. Колыхнулись ветви деревьев и из леса вышли первые цепи готовых к бою легионеров.

   Волна тяжкого стона прокатилась по всей колонне. Германцы переворачивали телеги, пытались организовать оборону, но железный град пилумов гвоздил их к земле. Метнув дротики, легионеры рвали мечи из ножен и бегом устремлялись к дороге. За первой цепью шла вторая, за второй -- третья, за третьей - четвёртая. Сопротивления почти не было. Мечущаяся в панике толпа женщин, детей, стариков всюду натыкалась на железо. В поисках спасения они прятались под телеги, зарывались между телами убитых, но и оттуда их доставал меч. Лишь немногим удалось прорваться сквозь строй легионов и скрыться в лесу. Находившаяся в арьергарде конница германцев развернула свои порядки и вступила в жаркий бой с наступающими когортами. Под её прикрытием хвост колонны начал потихоньку отступать к холмам. Женщины хватали плачущих детей на руки и бежали прочь от этого проклятого богами места. Стоявшие на холмах лучники расстреливали их на выбор, почти не целясь, пока не кончились стрелы. Увидев, что спасти никого не удастся, всадники повернули и в обход холмов отступили к Рейну.

   Избиение продолжалось около часа. Крики и плач волнами докатывались до ставки и заставляли содрогаться даже видавших виды ветеранов. Но война есть война. Устав убивать, легионеры согнали оставшихся в живых в общую кучу и окружили плотным кольцом. Часть войск отошла к холмам и встала между ними заградительным щитом, туда же подтянулась кавалерия. Остальные принялись разбирать завалы из тел и собирать добычу.

   За всё время вожди германцев не проронили ни слова. Ни один мускул не дёрнулся на их лицах. Они смотрели на гибель соплеменников с истинным олимпийским спокойствием, ни жестом, ни взглядом не выражая своих чувств. Оставалось только позавидовать их выдержке. Когда крики стихли, седовласый вождь повернулся к Цезарю.

   -- Что ты сделаешь с нами?

   -- Ничего. Вы свободны.

   -- Свободны?

   -- Вы можете идти. Статус посла неприкосновенен, потому не смею вас задерживать.

   Несколько долгих мгновений вождь смотрел в глаза Цезарю, словно пытаясь разглядеть за их тёмной завесой что-то неведомое ему, потом сказал:

   -- Мы ещё встретимся, Цезарь.

   Дары так и остались лежать на земле. Германцы вскочили на лошадей и шагом направились к лесу. Преторианцы расступились, пропуская их, и вновь сомкнулись.

   Со стороны дороги долетели новые крики - последние - легионеры добивали раненых. Нестройная толпа пленных, конвоируемая солдатами вспомогательных когорт, потянулась мимо ставки к лагерю. Работорговцы подступили ближе к дороге оглядывая и прицениваясь к товару.

   -- Роукилл, - окликнул Цезарь вождя аллоброгов, - подойди.

   Галл быстро подбежал к помосту и склонил голову. Его сапоги и одежда были забрызганы кровью, уже начинавшей запекаться.

   -- Роукилл, как только германцы выйдут за пределы ставки, они перестанут быть послами.

   -- Я понял, Цезарь, - вождь приложил руку к груди, - не беспокойся.

   Сбор добычи продолжался до позднего вечера. Всех пленных выставили вдоль лагерных стен. Мужчин почти не было, в основном женщины и дети. Оружие, посуду, одежду и прочую мелочь разложили на форуме, где каждый торговец мог выбрать что ему по вкусу. Скупщики живого товара осматривали рабов, ощупывали и называли цену находившемуся тут же трибуну. Если цена была подходящей, трибун принимал деньги и выставлял новую партию. Продавали оптом, особо не торгуясь. Все деньги относили в квесторий и сдавали Публию Крассу. Свободные от службы легионеры собирались возле палаток и с молчаливого согласия центурионов устраивали шумные пирушки по поводу одержанной победы.