Читаем Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти полностью

Обер-лейтенант Гайер рассказывал о своих боях на Итальянском фронте: «Сначала я участвовал в боях недалеко от Кассино, и пару недель мы были на фронте под Орсонья. При этом я был командиром роты, а именно под Ариели, южнее Пескара. Огнем артиллерии нас просто стирало с лица земли. В моей роте было 28 немцев и 36 итальянцев. Итальянцы разбежались. Итальянский лейтенант бежал первым. Там мы оставались около десяти дней» [663]. Рассказ Гайера объясняет, насколько поведение его солдат отличалось от итальянских, у которых бежал даже лейтенант. Они же, напротив, в течение десяти дней выдерживали убийственный артиллерийский огонь до тех пор, пока их подразделение не было уничтожено. Такая картина храброй борьбы в тяжелейших условиях, сопряженных с большими потерями, то и дело встречается в протоколах подслушивания. У солдат, входивших в боевые части и даже в отборные части, такие рассказы встречаются чаще всего. Жестокую историю рассказал штандартенфюрер СС Ханс Лингнер, один из немногих офицеров войск СС, попавших во время войны в плен к союзникам. Он гордо сообщает о подвиге одного из унтерштурмфюреров его дивизии.

ЛИНГНЕР: А именно, трое суток с 18 солдатами оборонял местечко против половины полка, атаковавшего со всех сторон. Тогда я видел, как пулемет действительно укладывает целые участки. Потом мы пошли в контратаку и вызволили парней. Это были остатки разведывательного батальона, который до этого насчитывал 180 человек, а остались только эти 18. Вот это была еще старая школа! [664]

Норма сражаться храбро и не сдаваться часто выявляется и у некомбатантов Вермахта. Те пленные, которые сильнее всех жаловались на быструю капитуляцию Парижа 25 августа 1944 года, были административными чиновниками [665].

Храбрость, исполнительность и сознание долга определяли восприятие солдатского поведения в первую очередь [666], и эта оценочная шкала оставалась стабильной в течение всей войны. Биографические впечатления почти не оказывали на нее влияния, так же как и политические. Философам с учеными степенями такие оценки казались такими же ясными, как и банковским служащим или пекарям, как убежденным социал-демократам, так и ярым национал-социалистам. Насколько 17 миллионов военнослужащих Вермахта различались социально, настолько во время службы они разделяли одну и ту же систему военных ценностей. Хотя между различными видами вооруженных сил и родами войск имелись интересные нюансы. В разговорах моряков храбрость, гордость, твердость и дисциплина, бесспорно, играли большую роль, чем в сухопутных войсках и в Люфтваффе. Характерным представляется хотя бы высказывание обер-лейтенанта флота Хайнца Йениша о потере подводной лодки U-32 в октябре 1940 года: «Когда наша лодка тонула, я успел еще пару раз выкрикнуть: «Хайль Гитлер!» Издали я еще слышал пару криков «Ура!». Но некоторые жалко кричали: «Помогите!» Это мерзко, но всегда найдется парочка таких, которые это сделают» [667].

Один ефрейтор рассказывал о гибели прорывагеля блокады «Альстертор» и объяснял, как, по его мнению, должен держаться моряк: «Во время боя в одном из трюмов у нас были пленные, а перед дверью в него стоял часовой с пистолетом. У него был приказ не открывать дверь, пока ему не дадут приказ. А офицер, который должен был отдать этот приказ, погиб. И когда судно совсем уже накренилось, он продолжал стоять там. Из пленных не спасся никто, и часовой тоже. Вот что называется исполнением долга!» [688]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Струна времени. Военные истории
Струна времени. Военные истории

Весной 1944 года командиру разведывательного взвода поручили сопроводить на линию фронта троих странных офицеров. Странным в них было их неестественное спокойствие, даже равнодушие к происходящему, хотя готовились они к заведомо рискованному делу. И лица их были какие-то ухоженные, холеные, совсем не «боевые». Один из них незадолго до выхода взял гитару и спел песню. С надрывом, с хрипотцой. Разведчику она настолько понравилась, что он записал слова в свой дневник. Много лет спустя, уже в мирной жизни, он снова услышал эту же песню. Это был новый, как сейчас говорят, хит Владимира Высоцкого. В сорок четвертом великому барду было всего шесть лет, и сочинить эту песню тогда он не мог. Значит, те странные офицеры каким-то образом попали в сорок четвертый из будущего…

Александр Александрович Бушков

Проза о войне / Книги о войне / Документальное