Солярис. Непобедимый. Звёздные дневники Ийона Тихого

зрявни, клуствицы и скрябы. Но они должны быть похожими на нас, пятиронцев, не только строением, но и образом жизни. Ведь известно, что пятерка является основной ячейкой нашей семейной жизни – попробуй пофантазировать, выдумай что-нибудь другое, напрягай сколько угодно воображение, и я ручаюсь тебе, что ты потерпишь поражение! Для того чтобы создать семью, чтобы дать жизнь потомству, должны соединиться Дада, Гага, Мама, Фафа и

Хаха. Ни к чему взаимные симпатии, ни к чему планы и мечты, если отсутствует представитель хоть одного из этих пяти полов. Такая ситуация, к сожалению, иногда встречается в жизни. Мы называем ее драмой четверки или несчастной любовью… Как видишь, если рассуждать без малейших предубеждений, опираясь исключительно на научные факты, если пользоваться точным инструментом логики, мыслить холодно и объективно, мы придем к неопровержимому выводу, что каждое разумное существо должно быть похоже на пятиронца… Да. Ну, надеюсь, я вас убедил?

ПУТЕШЕСТВИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ

Вскоре вложу я эти исписанные листки в пустой бочонок из-под кислорода и брошу его в водоворот за бортом, чтобы помчался он в черную даль, хотя вовсе не рассчитываю, что его кто-нибудь найдет! Navigare necesse est6, но, видимо, в этом безмерно долгом путешествии исчерпалась даже моя сопротивляемость. Лечу и лечу долгие годы, а конца этому не видно. Хуже того: время запутывается, перехлестывается, я проникаю в какие-то внекалендарные протоки и заводи; не то в прошлое, не то в будущее, хотя иной раз попахивает средневековьем.

Существует особый метод спасания рассудка в чрезмерном одиночестве, разработанный моим дедом Косьмой; состоит он в придумывании для себя того или иного количества попутчиков, даже обоих полов, – но потом уж надо последовательно придерживаться своего вымысла.

Пользовался придумыванием и мой отец, но иногда это

6 Заниматься мореплаванием необходимо ( лат.).

бывает небезопасно. В космической тишине попутчики становятся слишком самостоятельными, возникают затруднения и осложнения, кое-кто посягал на мою жизнь, я вынужден был защищаться, каюта превратилась прямотаки в побоище – а прекратить применение метода я не мог, соблюдая лояльность по отношению к деду. Слава богу, они пали в бою, и теперь можно передохнуть.

Примусь я, пожалуй, как давно уже собирался, за изложение истории рода Тихих, чтобы там, в минувших поколениях, набраться сил, подобно Антею.

Основоположником главной ветви Тихих был Анонимус, окутанный тайной, которая теснейшим образом связана со знаменитым парадоксом Эйнштейна о близнецах: один из них летит в космос, а другой остается на Земле, после чего вернувшийся оказывается младше того, кто оставался. Когда затеяли первый эксперимент, чтобы разрешить этот парадокс, два молодых человека, Каспар и Иезекииль, вызвались добровольцами. В предстартовой суматохе усадили в ракету обоих вместе. Эксперимент таким образом сорвался и, хуже того, ракета вернулась через год лишь с одним близнецом. Он заявил, глубоко скорбя, что брат слишком сильно высунулся из ракеты, когда они пролетали над Юпитером. Этим полным боли словам не поверили и под аккомпанемент ожесточенной газетной травли обвинили его в братоедстве. Вещественным доказательством служила обвинению найденная в ракете поваренная книга, в которой глава «О засолке мяса в пустоте»

была обведена красным. Нашелся, однако же, человек и благородный и рассудительный, а именно адвокат близнеца. Посоветовал он, чтобы обвиняемый рта не раскрывал во время процесса, независимо от того, что будет твориться. Ведь суд, даже при наличии злой воли, не мог вынести обвинительный приговор моему предку, поскольку в тексте приговора необходимо проставить и фамилию, и имя обвиняемого. По-разному говорят об этом старые хроники: одни утверждают, что он и раньше назывался Тихим, другие – что это прозвище дали ему за упорное молчание, ибо он сохранил инкогнито до самой смерти.

Судьбе этого моего предка нельзя позавидовать. Клеветники и лгуны, которые всегда найдутся, утверждали, будто во время судебного разбирательства он облизывался каждый раз, когда упоминали имя брата; и ничуть их не смущало при этом, что неизвестно было, кто же тут чей брат. О дальнейшей жизни этого своего пращура я знаю не слишком много. Было у него восемнадцать детей, и он всякого навидался – некоторое время даже торговал вразнос детскими скафандрами.

Под старость он сделался доработчиком окончаний к литературным произведениям. Профессия эта малоизвестная, а потому следует объяснить, что состоит она в исполнении желаний, выражаемых любителями романов и пьес.

Доработчик, приняв заказ, должен вжиться в атмосферу, в стиль и дух произведения, чтобы затем придать ему окончание, не сходное с авторским. В семейных архивах сохранились некоторые черновики, свидетельствующие о том, какими незаурядными способностями был наделен