Солнечная ртуть

Ильда мечтательно подперла щёку рукой. «Вот у меня тоже по молодости были волосы — густые, что твой стог сена! Я тогда как раз работала на поле. Там мы с Рамоном и столкнулись, когда у его кибитки сломалась шина в колесе. Ведь он в дороге с малых лет, совсем как Лира». Воспоминания юности увлекли женщину. Она говорила и штопала ядовито-болотные гетры, а её приёмная дочь, наконец утолившая голод, протирала свою тарелку куском белого льна. У Агаты дёрнулся глаз, но ещё больше её волновало лицо акробатки: принцесса видела, что подруга собирается что-то сказать Ильде. Что-то связанное с гостьей. Лира предупреждала: у неё не водится секретов от опекунов. Да и в самом деле, невозможно долго скрывать правду от тех, с кем едешь под одной крышей. С первыми лучами яркого солнца циркачи поймут, что такие волосы у обычных детей не растут, да и гогглы не подходили для постоянной носки: от них чесались глаза, ну и попросту глупо ходить в них всё время. Лира обещала, что втроём они сумеют изменить внешность Агаты. Самостоятельно дочь королевы, как ни прискорбно, не могла ничего — даже добыть себе еду. За свободу приходилось платить зависимостью от этих людей.

— А я сейчас вам кое-что скажу.

Лира отложила тарелку. Ночью глаза у неё были как чёрные бусинки. Что за ними скрывалось? Агата вспомнила Баара с его угольным взглядом и её передёрнуло. Нет, их даже сравнивать грешно.

— Ну так говори, кто тебе не даёт!

Это крикнул Рамон, который со своего места всё слышал. По интонациям девочки он понял, что тут есть подвох. И не ошибся.

— Анна. Её на самом деле кличут вовсе не Анна.

— Что ж так?

Ильда бросила взгляд на мужа. Тот подозрительно сощурился. У обоих был такой вид, будто они бросали вызов: попробуйте, удивите нас, нас не удивит ничто!

— Она из очень знатной семьи…

Её нетерпеливо перебили.

— Это и так понятно. Ты погляди на её туфли. Да и платье под плащом — кстати говоря, твоим, — не из обрубков шерсти. Твоя подруга боится, что её будут искать? Кто она, небось баронесса? Дело знатное, конечно, ну да ничего. Пусть ищут! Цирковой народ рассеивается по всей земле как семена по ветру. Никто не обращает на нас внимания, да мы его и не привлекаем, не считая выступлений. А на выступлениях мы — это вовсе и не мы.

— Некоторые могли бы сказать, что вы воруете детей как цыгане, — тихо заметила Агата, хотя понимала, что это может обидеть родителей Лиры. Но они лишь усмехнулись. Коренастый мужчина смотрел на них через откинутый полог и говорил. Пока что он позволил лошади самой следить за дорогой, только иногда натягивал вожжи, чтобы та не забывалась и не слишком прижималась к обочине. За Жеребёнком Агата приметила странную для лошади манеру ходить зигзагами.

— Мы их не воруем, да и цыгане далеко не все промышляют этим делом. Мы позволяем юношам и девушкам ступить на Бесконечную дорогу, потому что нет радости большей на этом свете. На титулы и золото в домашних сундуках мы плюём. Наша вера уравнивает всех людей, которые выбрали путь Великой Бесконечной дороги. Ну а тех, кому пришлось не по душе скитаться, мы всегда можем вернуть туда, где подобрали: каждый год мы объезжаем всё королевство. Бывает и такое. Нет берега, к которому мы не причалим дважды.

Закончив объяснять Агате очевидные, видимо, вещи, Рамон извлёк откуда-то из-под сиденья бутылку синего стекла и приложился к ней. Чуть раньше Лира торжественно вручила ему раздобытую при дворе флягу, но та отправилась к запасам для «особых случаев». Принцесса подозревала, что таким случаем станет день, когда остальной алкоголь здесь просто-напросто закончится. Лира увидела, что опекуны пребывают в прекрасном расположении духа и ободрилась. Море ей было уже по колено.

— Значит, как и Великая дорога, вы не делаете исключений?

— Не делаем, нет.

— Значит и для королевской дочери тоже?

Какое-то время царила тишь да гладь. До опекунов Лиры ещё не дошёл весь масштаб новой проблемы, и лошадь мерно продолжала свой путь. Телегу мотало, а вместе с ней качался и фонарь. Хорошо, спокойно.

— Ты это сейчас к чему?!

Рамон резко натянул поводья, и Жеребёнок сбавила обороты. Кибитка крякнула и остановилась, а Ильда охнула, смешно закрыв рот руками. Взрослые уставились на принцессу как на ожившую табуретку или кошку, которая вдруг стала разговаривать.

— Так кто, говоришь, твои родители, Анна?

— Ну…