Солнечная ртуть

Малец выковыривал грязь из-под ногтей и улыбался. Как он только ухитрился так вымазаться? Ада выглядела абсолютно такой же, какой попала сюда: не обзавелась ни одним лишним пятнышком на одежде, хотя к чистюлям никогда себя не относила. Наверное, мальчишка совершил скачок во времени уже с грязными ногтями. С тех пор так и ходит — с милыми ямочками на щеках и руками трубочиста. Ими, судя по всему, выкапывал картошку — из угля, и без лопаты.

Вдруг ребёнок подошёл к ней и нерешительно посмотрел вверх. У него были большие, ясные глаза и всегда удивлённые брови. Тем, кто любит детей, такой взгляд мог бы разбить сердце.

— Н-не-ее сердись. Я думал, ты и не… заметишь, что я уходил.

Затем произошло невероятное: Тоша её обнял. Так непринуждённо, будто старого знакомого или старшую сестру. Ада стояла в шоке и только и смогла, что одеревеневшей рукой похлопать его по плечу. Её и взрослые обнимали несколько раз в жизни, а уж дети. Как бы не обидеть его? Как бы дать понять, что она не злая, а просто не привыкла к такому? Девушке вдруг стало очень грустно, но она тепло улыбнулась, и лицо Тоши стало совсем счастливым.

— А я д-друга навещал.

— Я не сержусь. Однако при нашем знакомстве ты тоже появился внезапно, как и сейчас, а это, как бы, невежливо и… Так. Это какого ещё друга?

Непривыкшие улыбаться губы сразу стянулись обратно, а брови нахмурились, как делали уже тысячу раз. Ада отодвинула Тошу и, вцепившись руками ему в плечи, недоверчиво всмотрелась в наивное лицо.

— Да т-тут, в лесу живёт. Он к-как мы: его не видят люди.

Ада шумно втянула воздух. Выходит, пацан несколько дней над ней издевался и держал в неведении. О чём ещё он умолчал? Парочка-другая духов? Тайное братство привидений?

— А я з-забыл сразу сказать, ну а ч-что такого, — мальчишка искренне не понимал, почему на него сердятся. — Он всё равно сейчас спит. А я т-тебе предлагал показать дальнюю часть леса, а т-ты сказала, он такой же, как и здесь, и с… смо… смотреть там не на что.

Ада ничего не имела против экскурсии, просто денёк выдался тогда непогожий: круглые сутки лил дождь, разводя всюду грязь, и ей не захотелось покидать уютное местечко на чужом чердаке. Девушка просто передвинула поход на ближайшее будущее. И что значит спит? Призраки спать не умеют!

И тут Тоша поведал ей занимательную историю о том, как в их незримые ряды затесался хронически усталый дух. Звали его Эрид.

***

— Это что за имя? Восточное, что ли?

— Не-ет. Он вообще не отсюда! Не с-совсем с нашей земли.

— А, ну да, марсианин. Ты так бы сразу и сказал.

Тоша и не подумал обидеться, что ему не верят. Сидел и улыбался, подставив лицо под осенний дождик.

— Не-ет. Тут пла…планеты вообще н-не причём.

— Тогда что причём?

— Н-ну-у… ну не важно. Увидишь, он сам расскажет, когда п…р…проснётся. Правда, он когда г-говорит, всё равно н-не очень-то понятно.

Ада терпеливо выслушала эту белиберду и решила, что было бы неплохо увидеть воочию этого таинственного пришельца, который только и знает, что спать. Повезло ему: девушка бы дорого заплатила, чтобы снова увидеть сны. Если ему, конечно, что-либо снится.

Тоша нехотя повёл её в глубь леса. Ребёнку хотелось поиграть в прядки, но Ада была неумолима. Дорогу она не запомнила, перестав ориентироваться уже после второй незнакомой сосны. Когда бесконечные плутания по палой листве начали уже серьёзно раздражать, мальчишка остановился.

— При… пришли.

— Куда? Здесь никого нет!

— Да во-он, под камнями.

И в самом деле. Груда замшелых валунов приютила у своего подножия чьё-то неподвижное тело. Бурые, красные, пятнистые листья лежали на белых руках. На чёрной кожаной куртке остались капли утреннего дождя. Тоша подошёл к телу и уселся рядом. «Это мой д. друг» — расплылся он в добродушной улыбке, изогнутые брови радостно взлетели вверх. «У меня для тебя плохие новости» — мрачно подумала Ада.

— Слушай, Тоша. Он это, по-моему… Помер.

Девушка приготовилась к истерике, но её не последовало. Мальчик только захихикал и уверил её, что Эрид — какое странное, всё-таки, имя — живее всех живых. Но Ада всё же сомневалась. Этот человек лежал неподвижно уже длительный срок, так долго, что листья соткали на нём ковёр. Кожа казалась мертвенно-бледной, а грудь не вздымалась. Ада приблизилась к нему, стараясь разглядеть хоть какие-то признаки жизни. И когда она почти уверилась в своём первоначальном вердикте, то заметила, как на тонкой шее слегка пульсирует вена — вяло, но непрерывно. Девушка скользнула взглядом выше. Сколько ему лет? От двадцати восьми до тридцати шести? Скорее всего, где-то посередине. Верхние пуговицы чёрной рубашки расстёгнуты и обнажают ключицу — мужчина, пожалуй, слишком худ, и даже истощён. Хотя сложен на зависть… Ада стала пристально разглядывать его лицо. О закрытых глазах можно было сказать только то, что они большие и с ресницами. Ну, ресницы как ресницы. Тонкий нос с горбинкой, тонкие, мертвецки бледные, губы, красивые волосы до плеч. Всё это напоминало мрачно-романтическую картину. Готический принц. Рок-музыкант, сторчавшийся на героине.