Солнечная ртуть

Тоша рассказал, как было дело. Каждый день он приходил к позабытой всеми книге и двигал её примерно на метр — на каждый метр уходило часов пять. Весна закончилась, затем прошло и лето. Мальчик выбирал такой маршрут, чтобы его трофей не попадался на глаза людям, которые могли поднять вещь и унести. Ещё он боялся собак: какая-нибудь псина могла посчитать книгу интересной игрушкой и разорвать её в клочья. Однако наступила осень, и миссия оказалась завершена. Торжественно разместив в пустом шалаше рассказы о пиратах, Тоша принялся за чтение. Переворачивать страницы было почти легко по сравнению с предыдущей работой, да и за последние десятилетия призрак отточил владение своими руками. Он прочитал всё, от корки до корки, и заставить сделать тоже самое Эрида, когда тот появился из ниоткуда. Так что когда девушка обнаружила книгу, на ней не отыскалось ни одного живого места: страницы вымазались, порвались и отсырели. Буквы расплывались, а из корешка торчали нитки.

Тоша дословно цитировал отрывки из книги: он выучил её всю наизусть.

В абсолютном одиночестве протекали его дни, пока не появился Эрид, а вскоре и Ада. Слушая, как мальчик по ролям разыгрывает то, что почерпнул из книжки, — не упуская ни паузы, ни восклицания, — она пообещала себе, что станет внимательнее. Не будет лишний раз прогонять, не станет убегать сама и прятаться от ребёнка-призрака, который десятилетиями оставался невидимкой. Она решила быть рядом столько, насколько её хватит.

Это было нужно им обоим. Тихие совместные вечера и безумные скачки по лесу — так легче представлять себя живым.

А уж какие это были скачки!

Когда сидеть смирно и разговаривать надоедало, девушка и мальчик превращались в сумасшедших. Первым срывался Тоша. Он выскакивал на поляну и устраивал маленькую бурю из листьев, его дикой энергетики хватало на то, чтобы вытащить следом Аду. От природы спокойная и сдержанная, девушка заражалась весельем и позволяла себе дурачиться так, как не могла позволить никогда прежде — ни в юности, ни в детстве. Вспоминая себя в «годы молодые», Ада видела, что ей всегда хотелось сходить с ума, громко кричать и бегать. Она просто как-то стеснялась, а потом… потом блюла имидж. Но теперь развязала себе руки и ничуть об этом не жалела. Уставала, правда, быстро к вящему разочарованию Тоши.

Сам он никогда не унывал и по прошествии времени возвращался к старым проказам. Устраивал бега и представления, заикаясь, пел дурацкие песенки. Ни с того ни с сего исчезал, а потом выныривал, будто из-под земли, и силами своего инфернального тела поднимал настоящее торнадо из листьев.

Ветер — их стихия. Ада ещё не научилась как следует взаимодействовать с ним, а у мальчишки за плечами годы практики. Поднять на воздух лёгкий предмет и заставить кружиться было для него плёвым делом. Девушка каждый раз вздрагивала и ругалась.

— Да чтоб тебя!

Сразу несколько вихрей обступили её с нескольких сторон. Между ними мелькал ребёнок и звонко хохотал.

— Ну правильно, листья мне в морду, молодец.

Она фыркала и безуспешно пыталась схватить его за шкирку.

— П-поймай меня! — кричал Тоша и улепётывал в глубь леса. Он был счастлив, наконец-то кто-то мог играть с ним в догонялки. «Больно надо» — бубнила себе под нос Ада, срывалась с места и кидалась в погоню.

Ветер, смех и чокнутые на пробежке. Как мало надо, чтобы быть счастливым.

Мальчик никогда не пытался вовлечь её в игру, если видел, что девушка настроена на тишину и раздумья. Он был тактичен не по годам. Многим взрослым стоило бы поучиться у пацана.

Так они и носились вверх и вниз по холму, вихрем пересекали улицы, пугая кур и раздражая кошек. И заставляя живых чувствовать себя неуютно — между домов и сараев они замечали странный сквозняк. «Неправильный какой-то» — говорили друг другу люди.

Ада уставала слишком быстро, по сравнению с Тошей она была совсем не выносливой. Пораскинув мозгами, девушка пришла к выводу, что чем младше она как призрак, тем меньше у неё энергии. Иногда она подозревала, что дело в чём-то другом, особенно когда впадала в транс. Этого с мальчишкой не бывало никогда, и такие дни её пугали. И, когда Ада снова приходила в себя, то старалась просто об этом не думать.

Её мир разделился на три части: одиночество-ожидание, прошлое её семьи и эта странная дружба. Каждая по-своему ценна, но последняя — безусловно самая светлая полоса не только здесь, в прошлом, но может быть вообще за всю жизнь Ады.

***

Поляна оставалась столицей их маленького и незримого государства. Так продолжалась несколько недель.

Смех и отчуждение сменяли друг друга. Наступал день, и из весёлого шалаша Ада перебиралась на какой-нибудь чердак с затхлым воздухом. Радость уступала место пропасти, в которой — как девушке казалось — она общалась со вселенной.