Солнечный ход

Я знаю только то,
что ничего не знаю
про то, что и когда
придет на смену маю…

Как будто бы июнь,

как будто снова лето.
А я стою по грудь —
меня щекочет Лета.

И ласковый Харон

веселками смешными,
меня со всех сторон
конями пристяжными —

на бережок другой.

С той стороны – и с этой.
А я ему: «Мужик!
Я не купил билета

еще на твой паром

и покупать не стану.
А в Лету я зашел,
лишь для того, чтоб рану

в груди своей промыть

и дальше в путь пуститься.
Меня на суше ждет
румяная девица».

Высокое искусство

Блеск мишуры придуман не Богами —
и тем ему назначена цена.
И сколько ни топчи его ногами,
как виноград,
ни счастья, ни вина.

Лейбирий 2

Мне во сне пришел Лейбсон.
Волосатый, без кальсон.
Молодой такой, вихрастый,
Мефистофель самый красный
из рожденных на земле.
Сколько было в короле
не прошедших в счастье пешек,
как хрустел во рту орешек
страшных знаний…
На столе
шевелился человешек.
Пели бабочки в траве.

Веселая луна

Луна пробивалась сквозь листья.
Луна проступала, как мысли,
и вновь рисовала дорогу
наверх, к седобровому Богу,
И медью своей любовалась
в реке, что ступнями касалась.
И светом звеня, заливалась,
как смехом.
Ни старость, ни младость
ее не могли огорчить.
Ах, как же она любовалась
землей, где мне выпало жить.

Великое согласие

На самом деле этот волосок —
лишь ниточка великого согласья.
И что с того, что слышу голосок
в плену огней земного сладострастья?
Меня подвесить трудно,
Боже ж мой.
Вот утро поднимается лениво,
и голос Твой
восходит надо мной.
Опять росой земной
слезится слива,
черешня, яблоко. Пчелиный улей. Вой —
на кончике Твоей великой мысли.
Когда захочешь – обрету покой,
но ты сначала жизни перечисли.

Новая страница

И вот Он новую страницу мне открыл.
И всматриваясь в линии блокнота,
я видел, как
в них оживает нота,
которой Моцарт с нами говорил.
Он новую тропинку прочертил,
другие звезды завязал узором
созвездий, от которых до могил
тянулись нити. Пополнялась Тора
перечисленьем умерших Богов.
Мы к девяти прибавили кругов,
которые вели тропой из ада
спиралью, нежной зябью облаков.
И сладостно, как гроздья винограда,
искрились звезды.

Сон

Просыпаясь, одеваю тело,
брошенное в угол перед сном.
Хорошо, что тело уцелело
и никто другой не бродит в нем.

Сначала сочиняли Сатану