Солноворот

Начались изыскательские работы. Пошли споры, где же выбрать место для строительства нового поселка. Бывший секретарь райкома Матвей Глушков настаивал на том, чтобы железнодорожная ветка тянулась прямо к райцентру, и тут же пророчил: со временем Верходворье, может, станет и городом, да и связи с Краснолудском улучшатся. Однако осуществить этот план мешали горы.

После долгих споров и консультаций железнодорожную ветку решили проектировать в обход лесистых гор, подводя ее к реке на добрый десяток километров ниже Верходворья. Здесь, на запущенных вытоптанных пожнях Лисьей Слободки, и начали строить первые дома будущего поселка.

Не так давно в Лисью Слободку — деревушку в пять домов — приехал начальник новой стройки инженер Одинцов. Вера Михайловна уже слышала, что он проводит набор рабочих на строительство и что люди, оставляя колхозы, охотно потянулись к нему на заработки. Неделю назад и у нее из колхоза самовольно ушли два плотника, а тут еще Панко Ворон подлил масла в огонь.

Тем временем Панко лежал связанным в кузове грузовика и вел не совсем дружелюбную беседу с Митькой Пулей.

— Выходит, ты взял меня да и заарестовал,— говорил он заплетавшимся языком.— А знаешь ли ты, кто я таков есть? Я — рабочий класс, а ты меня, гегемона революции, да под стражу!..

— Не шуми, Пантелеймон, ты и так, гегемон, шуму наделал много. Вот привезем к начальнику да сдадим под расписку, тогда уж ты оправдывайся, — отвечал Митька Пуля, цепко держась руками за борт, чтобы не вывалиться из грузовика.

Вера Михайловна сидела в кабине, рядом с шофером, и думала теперь не только и не столько о Панке Вороне, которого начальник стройки, конечно, не похвалит за дебош, сколько о своей одинокой вдовьей жизни.

Машина обогнула Лисью Слободку, прилепившуюся над оврагом, и нырнула в лес. Гремя железными кузовами, мимо прошли два самосвала, прогрохотал трактор, таща на прицепах длинные металлические балки. И вот — широкая трасса с накатанной машинами свежей колеей свернула от проселочной дороги к реке, на козьи выпасы.

На краю этой большой, вытоптанной скотом и запущенной пожни стоял деревянный домик в три окошечка. Над крышей трепыхался красный флажок. На углу прибит кусок фанеры с надписью: «Поселок Слободогорск».

И ниже, уже мельче, приписка: «Производится неограниченный набор рабочей силы».

«Поселок Слободогорск», — снова прочитала Вера Михайловна, невольно улыбнувшись, и поднялась по трем гибким ступенькам в контору.

Первый вопрос, который она услышала от бухгалтера, пожилого и широкоплечего, был: «Наниматься на работу прибыли?» Узнав, что новая посетительница приехала совсем по другому делу, он огорченно протянул:

— Жа-аль. Нам нужны кадры самого широкого профиля.

Начальника стройки Вера Михайловна разыскала за молодым сосняком, где начинали закладку каменного дома. В гимнастерке с расстегнутым воротом, в галифе, запыленных хромовых сапогах, он походил на военного или, вернее, на только что демобилизовавшегося офицера. Среди гражданских подобная одежда была теперь как бы не в моде, но у Веры Михайловны она невольно вызывала уважение к человеку, который ее носил. В такой же простенькой гимнастерке в сорок пятом году вернулся с фронта тяжелобольным и ее муж. Когда ему становилось плохо, он просил: «Если умру, Веруша, похорони в этой же гимнастерке, как солдата…»

Подойдя к Одинцову, она молча остановилась, словно боясь нарушить своим присутствием разговор, который происходил между ним и низенькой, хрупкой, совсем еще молоденькой девушкой.

— Я заставлю их переделать, Яков Васильевич. Это же нарушение всяких технических норм, — говорила уверенно девушка, то и дело взмахивая маленькой ладонью.— Это не шабашка им, а государственная стройка!

— Правильно, действуй, — все еще не обращая внимания на Селезневу, словно не видя ее, сказал Одинцов и дал какое-то новое распоряжение.

— Видали? — обратился Одинцов к Селезневой, когда девушка ушла. Он сказал это так, будто перед ним стояла женщина, которую он видел не в первый раз, а был давно с нею знаком. — День без году работает, а какая завидная настойчивость.— И, бросив взгляд вслед убегающей девушке, добавил: -г-Поживет с наше, черт ее знает, какие дела эта девчонка вершить станет, а? Как вы думаете?

— Конечно, у нее все еще впереди, — согласилась Вера Михайловна и тоже не без зависти посмотрела на девушку. — Но я о другом хочу поговорить с вами, товарищ Одинцов, не о таких вот девчушках, а о людях несколько постарше. Я хочу знать, почему вы берете колхозников на работу без нашего согласия? — И она кивнула головой в сторону стоявшего у машины Панка Ворона.

Склонив кудлатую, с седой прядью волос голову, Одинцов внимательно слушал Селезневу. Его добродушное лицо с еле заметным шрамом на левой щеке то хмурилось, выражая досаду, то озарялось внутренней, еле уловимой улыбкой.

— Хорошо, я займусь им, — выслушав Веру Михайловну, пообещал он. — Что же касается набора рабочих, то я вас, наверно, огорчу: мы имеем основание набирать их из среды колхозников.

— Только в порядке оргнабора.

— Имеем право и без…