Солнце

Быстрым шагом я иду по проходу между рядами кресел к сцене.

– Куда ты? – спешит за мной опешивший Дастин и хватает за руку.

– Я не могу, – останавливаюсь я на миг. – Не могу оставить ее. Понимаешь?

Дастин не понимает, но отпускает мою руку. А я легко оказываюсь на сцене рядом с Дианой – вблизи она белая как полотно, но держится.

– Зачем? – только и спрашиваю ее я. В ответ она улыбается уголками бледных губ. Мне кажется, что она вот-вот упадет, и я беру ее за руку – тонкие пальцы кажутся ледяными.

– Это я пела вместо Дианы, – говорю я в микрофон, ощущая на себе вспышки камер. – А Диана писала песни – и музыку, и стихи. Она талантливый композитор.

– И сколько вам платили? – выкрикивает кто-то, а другие подхватывают этот вопрос. Сколько, сколько, сколько – всем интересно узнать о том, за сколько я себя продала.

– Диана помогла оплатить лечение моих тяжелобольных родственников, – отвечаю я. Пусть моя правда станет моим оружием. – И это была моя благодарность.

– Продажная шкура! Дешевка! – опять кричит кто-то – на этот раз мне.

– Мы уже поняли, что это ваше имя, – громко отвечаю я. – А меня зовут Санни Ховард.

Кто-то начинает смеяться, кто-то – еще яростнее фотографировать.

– Не скажу, что я рада видеть вас здесь сегодня, – продолжаю я, не отпуская Мунлайт, – но раз уж так вышло, хочу поблагодарить Диану за помощь и за яркое творческое сотрудничество.

– Что вы чувствовали, когда пели вместо Дианы?

– Вам хотелось рассказать миру правду?

– Спойте, мисс Ховард, докажите, что это действительно вы!

– Дешевки! Обе дешевки! – не унимается все тот же тип, но его унимает охрана.

– Мы благодарим всех своих поклонников и еще раз просим извинить за недоразумение, – говорю я. – Мы были рады дарить миру свои песни и надеемся, что вы сохраните о нас добрые воспоминания.

На этом я утаскиваю полуживую Диану в какую-то смежную комнату, примыкающую к сцене, и там она благополучно падает в обморок. Правда, ее успевает подхватить Уилшер. Он кладет Диану на диванчик и с помощью сотрудников отеля приводит ее в себя. Она приходит в себя и смотрит на меня блестящими глазами. Однако что-то в ее лице незримо меняется. Может быть, на нем больше нет печати страданий?

Надеюсь, скоро Мунлайт узнает, что такое свобода.

– Спасибо, Санни, – говорит она, когда мы остаемся наедине на несколько минут, прежде чем я и Дастин уйдем. – Я сделаю то, что обещала. Не беспокойся.

Я только киваю в ответ.

Больше нет Королевы равнодушия – той отвратительной девицы, которая презрительно смотрела на меня и цедила сквозь зубы о том, как я плоха. Нет, Мунлайт не стала вдруг белой и пушистой, характер никуда не денешь, особенно такой, как у нее. Однако то, что она способна нормально разговаривать, уже огромное достижение. Несмотря на все то, что я пережила из-за нее, я не чувствую ненависти. Только облегчение. И даже радость – возможно, эта девчонка все-таки обретет себя. Даже несмотря на то, что мать велела охране забрать ее после того, как журналисты разойдутся.

– Не стоило идти на сцену. Я решила все сделать сама, а ты все-таки решила утопить и себя. – Диана отводит взгляд в сторону.

– Я не привыкла перекладывать ответственность на чужие плечи, – твердо отвечаю я. – К тому же у нас был договор – мы идем вместе. Если вместе – то до конца, Диана.

Она встает, равняется со мной и касается плеча. Прощается. Думаю, как и я, она знает, что это наша последняя встреча.

– Мне жаль, что у меня не было такой подруги, как ты. – Ее слова поражают меня.

– Значит, ты еще ее встретишь.

Она кивает и вдруг говорит, прежде чем я ухожу.

– Золотой.

– Что? – не понимаю я.

– У твоих песен золотой цвет. Когда ты вчера пела, я все видела. Вокруг было золото. Оно лилось из мониторов, струилось в воздухе и мерцало над головами, словно солнечный снег. И это было прекрасно. Я ужасно завидовала.

Я и забыла, что у нее «цветной слух».

– Когда пою я, теплых оттенков нет – только холод. А ты будто золото. Цени это.

На этом мы прощаемся – не словами, а взглядами. Я ухожу, а к ней в комнату заходит Кристиан Уилшер. Когда мы встречаемся на пороге, он говорит:

– Спасибо, что помогла Ди. Я сделаю все, что обещал. И извинись от меня перед своими родными. Мне действительно жаль.

Он по-настоящему влюблен в Мунлайт, и я почему-то рада, что у нее есть хотя бы Крис.

– Спасибо, что решился рассказать правду.

И мы расходимся. Он идет к Диане, а я – к Дастину.

– А ты была крутой, – усмехается он, беря меня за обе руки и глядя так восхищенно, будто я совершила подвиг.

– У меня до сих пор трясутся поджилки, – признаюсь я с нервной улыбкой.

– Зачем вы это сделали? – спрашивает Дастин потрясенно. – Ведь мы разработали целый план. Но сначала Мунлайт, а потом ты. Вы нормальные?

Я смеюсь. Сама не знаю зачем. Может быть, виной всему любовь к правде?

Я рада, что все позади.

И не верю, что эта история, кажется, закончилась.