Солнце

– Нельзя построить новый дом, не разрушив старый. Для нового дома нужен крепкий фундамент, он не выстоит на обломках. – Диана никогда не любила громких фраз – они казались ей пафосными и бесполезными, но сейчас она говорит от чистого сердца. – Прежде чем начать новую жизнь, я должна окончательно избавиться от старой. Понимаешь?

– Нет, – честно отвечает Крис, который готов сорваться с места в любую секунду. – Я считаю, что новый дом можно построить в другом месте. И я предлагаю найти это новое место вместе. Хочешь, дом будет с видом на горы? А хочешь – на берегу океана?

– Мне нужно время, чтобы прийти в себя, разобраться в себе и начать новую жизнь, – качает головой Диана.

Кристиан тяжело вздыхает.

– Хорошо, сколько тебе нужно?

– Не знаю.

– А я тебе нужен? Или тоже не знаешь? – он стискивает зубы, боясь ответа Дианы.

– Нужен. Я благодарна тебе до безумия. Ты единственный, кто не отказался от меня, – признается она. – Но я не хочу все портить. Я украла чужой голос, как морская ведьма у Русалочки. Но я не хочу закончить так же. Я не хочу быть ведьмой. Не хочу быть плохой, – шепчет Диана. – Не хочу испортить твое отношение ко мне.

– А я не хочу заставлять тебя, Ди. Я буду ждать тебя год, – неожиданно решает Крис и целует ее в висок. – А потом улечу, зная, что новую жизнь ты начнешь без меня.

Диана кладет голову ему на плечо, а Кристиан берет ее за руку.

Они сидят так, не говоря ни слова до тех пор, пока в комнате не появляется охрана ее матери, и на прощание обмениваются улыбками. В ее улыбке – печаль, в его – надежда.

Прежде чем уйти, Диана вкладывает в ладонь Криса медиатор, подаренный ей Николь, и он сжимает его в пальцах.

Молчаливые суровые мужчины уводят Диану. И хотя они покидают здание отеля не через центральный выход, а через один из запасных, к ним все равно кидаются журналисты. Они снова щелкают фотоаппаратами, забрасывают Диану вопросами, но она молчит. Просто с достоинством и абсолютно прямой спиной садится в одну из машин. Она перешла свой личный Рубикон, и дороги назад нет, но Диана не жалеет.

Охрана везет ее домой, в Верхний Ист-Хиллс. Их путь лежит через Кентон-таун, и когда они оказываются в Вэст-Чарлтоне, одном из кварталов боро, Диана замечает кампус школы искусств Хартли и улыбается. Это ее несбывшаяся мечта. Ее угаснувшее вдохновение.

Пока они едут по узким изящным улицам, Диана разглядывает людей. Здесь множество вечно спешащих студентов, которые перебираются из корпуса в корпус. Они абсолютно разные, и у многих за плечами чехлы с музыкальными инструментами. Их лица не похожи друг на друга; кто-то смеется, кто-то сосредоточенно смотрит в телефон, кто-то хмур. Но Диана понимает, что всех их роднит одно – одухотворение в глазах, которого у нее никогда не было. Но сейчас она не переживает из-за этого. Она принимает это.

Галереи, мастерские, дизайнерские студии, бары, рестораны, исторические здания, где классика соседствует с ар-деко и модерном, – все это проносится мимо Дианы. Она открывает окно и слегка высовывается, наслаждаясь особым духом творчества, который витает на улицах Вэст-Чарлтона, и запоминает его.

Когда она приезжает домой и оказывается в холле их шикарного семейного особняка, то сразу слышит, как в кабинете ругаются родители. Они не стесняются в выражениях, но Диана впервые слышит, что мать позволяет себе кричать на отца. И понимает, что это – конец.

– Ненормальная стерва! Что ты вытворяешь! Опозорила меня, оплевала мою фамилию! – голос Николаса словно гром. – Заставила эту безвольную идиотку петь чужим голосом! Какой позор!

– Это ты виноват, Мунлайт! Только ты! – яростно кричит мать. – И твое отношение к единственной дочери! Если бы не твои деспотические замашки, нам бы не пришлось идти на это!

– Не оправдывай собственную жадность, Эмма, иначе ты захлебнешься в ней. Мы разводимся, и уж поверь, ни ты, ни твой папаша не заставите меня заплатить тебе хотя бы доллар!

– Нет уж, дорогой, – шипит мать, – отдашь мне половину того, что у тебя есть.

Отец в ответ лишь издевательски хохочет.

Больше Диана не слушает – направляется на второй этаж, идет в свою старую комнату и собирает чемодан – кидает в него старые вещи, оставленные в гардеробной. На какое-то мгновение ее взгляд останавливается на картине, подаренной Дастином.

«Дом на самом краю неба».

Она смотрит на нее, снимает, но кладет не в чемодан, а на кровать. А потом спускается вниз, к родителям, которые все так же громко кричат друг на друга. Диана входит в кабинет, но они ее даже не замечают, поглощенные друг другом. Мать истерически кричит, бросается оскорблениями и обещаниями, и ее лицо красное от переполняющих эмоций, а отец лишь хрипло смеется, оставаясь внешне спокойным, но в его глазах царит неподдельный гнев. Диане страшно смотреть на Николаса, она все еще чувствует исходящую от него давящую силу и все еще боится его.

– Я ухожу, – говорит Диана тихо, но сначала ее не слышат, и ей приходится повторить эту фразу громче. – Я ухожу.

Родители наконец обращают внимание на дочь.