Солнце

– Откуда ты ее знаешь? – спрашиваю я. А вместо ответа Джонатан достает из кармана потрепанный конверт, в котором лежит смятая бумажка. На ней знакомым нервным почерком написано: «Твою дочь зовут Санни Ховард, и ты должен о ней позаботиться».

Ниже стоит дата – дата того дня, когда не стало Дорин.

Это ее последнее отправленное письмо.

В глазах Джонатана слезы, и он не знает, что мне сказать. Да и я тоже не знаю. Только Мэг начинает плакать.

– То есть ты хочешь сказать, что… Что ты мой отец? – не своим голосом спрашиваю я, не отрывая взгляд от записки.

Он молчит, опустив взгляд. Над морем вовсю бушует гроза – вот-вот она ступит на берег.

– Этого не может быть, – качаю головой я. – Глупости какие-то. Розыгрыш. Бред.

– Я вас помню, – тихо-тихо говорит Мэг. – Вы встречались с Дорин. Были ее первой любовью. Двадцать лет назад.

Мне хочется упасть, но я держу себя в руках.

– А вы… Вы ее младшая сестра? – бледнеет Джонатан, и тетя, плача, часто-часто кивает. – Мэган, верно? Дорин много тогда о вас говорила.

Над морем сверкает молния и бьет в прибрежную скалу. Порывы ветра становятся невыносимыми, бьют по лицу и холодят кожу. Мои рыжие волосы развеваются на ветру словно алый флаг.

– Поговорим в доме, – решаю я и, не чувствуя собственного тела, везу тетю к дому. Джонатан шагает следом.

В гостиной тепло и уютно, мерно тикают настенные часы, пахнет какао, которое я варила утром. Даже не верится, что в этом доме давно никто не живет. Кажется, он ждет нас каждую минуту, как верный пес, и всегда готов принять.

Я молча помогаю тете перебраться на кровать в своей комнате – она решает оставить нас наедине. Затем возвращаюсь в гостиную и сажусь в любимой кресло дедушки напротив Джонатана. Он кажется подавленным и виноватым и смотрит на меня так, словно я – призрак. Я ставлю на столик перед ним чашечку чая и сажусь напротив. Каждое мое движение – механическое, а в голове – гроза почище, чем над морем.

– Значит, ты думаешь, что я – твоя дочь? – спрашиваю я.

Джонатан кивает, кусая губы. Он то сжимает руки, то разжимает – они словно живут своей жизнью на его коленях. Я чувствую беспокойство, исходящее от него. Я чувствую его страх и смятение.

– Не знаю, что сказать тебе, Санни, – признается он.

Я тоже не знаю, что говорить. И как себя вести – тоже не знаю.

– Ты ведь уже приезжал сюда, – вспоминаю я слова Эштана.

– Да, было дело… В прошлом году. Один человек намекнул, что у Дорин есть от меня ребенок, – признается Джонатон, – и я решил проверить. Мальчик, что был здесь, сказал, что у Дорин нет детей. И я…

– И ты обрадовался? – резко спрашиваю я – не знаю, как себя вести. Джонатан качает головой.

– Давай обойдемся без долгих предисловий. Просто скажи, почему ты бросил ее? – спрашиваю я устало. – Нет, вернее, так – почему ты бросил меня?

– Я не знал о твоем существовании, – потрясенно отвечает Джонатан, поднимая на меня взгляд. – Не знал, понимаешь, Санни? Дорин ничего мне не говорила. Я не знал, не знал, Господи! Я бы не бросил, понимаешь? Я не такой человек. Я бы не смог оставить своего ребенка. Но я правда не знал. Понятия не имел, что Дорин беременна.

Каждое его слово наполнено болью и растерянностью.

– Вот как. А ее почему ты оставил? – спрашиваю я. Она всегда говорила иначе. По словам Дорин, тот, кто был моим отцом, бросил ее в положении и исчез. Выходит, она лгала? Может быть – это в ее духе. Я не знаю, чему верить – слишком уж все кажется нереалистичным.

– Полюбил другую, – честно отвечает Джонатан.

– Саманту? – Я вспоминаю его жену, и мне становится не по-себе.

– Да, Саманту. – Джонатан трет лицо. – Я и Дорин – мы познакомились в Хартли. Я был начинающим композитором, она училась в классе гитары, да и пела великолепно. Совсем как ты. Я полюбил ее с первого взгляда. Дорин была как огонь. Сначала грела собой, а потом сжигала дотла. Я ушел от нее до того, как сгорел. Встретил Саманту – она была глотком воздуха. И как только я встретил ее, сразу расстался с Дорин. Я всегда был честен с ней! Но она… Она не хотела отпускать меня. Приезжала, устраивала сцены, грозилась что-нибудь сделать с Самантой. Мне до сих пор кажется, что одно из ее проклятий настигло Сэм – перед нашей свадьбой она попала в аварию. И тогда, чтобы быть с ней, чтобы найти деньги на ее лечение, я бросил все – музыку, Хартли, избавился от амбиций. Знаешь, я писал песни для одного известного человека, который выдавал их за свои – сейчас их считают хитами прошлого. – Джонатан хрипло смеется. – Но я не жалуюсь. Он отлично платил мне, и его деньги поставили меня на ноги, а его связи позволили мне поступить в Джульярд.

Это вдруг напоминает мне себя саму.

То, что ради жизни и здоровья близких я пела вместо Дианы Мунлайт.

– Мы с Самантой много всего пережили, но победили, – продолжает Джонатан. – Санни, милая, послушай! Я не хочу оправдывать себя, однако я никогда не обманывал Дорин. Я был честен. До самого конца.