Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры

– Да, моя мать была из аристократической семьи северных земель.

Елена замерла от удивления.

– Как так? Если твоя мать аристократка, почему тогда ты крепостная?

Фрея зло усмехнулась.

– Потому что она имела несчастье влюбиться в моего отца, который был простым кузнецом в поместье ее родителей. Судьба моей матери, Елена, это яркий образец того, как любовь может уничтожить, стереть в порошок любого человека. Принести горе и страдание.

Говоря это, голос Фреи дрожал, а руки тряслись. Елена видела, что воспоминание о матери было крайне болезненным для ее подруги.

– Почему ты так говоришь?

– Что?

– Что любовь может уничтожить? Твоя мать была с любимым человеком? Разве это не есть наивысшее счастье?

Фрея посмотрела на Елену и вдруг залилась нервным смехом.

– Счастье?! – воскликнула она. – Да уж, счастье! Променять богатую спокойную жизнь на нищету и голод? Понимать, что твоих детей ждет самая несчастная и жалкая судьба. С трудом сводить концы с концами,чуть ли не побираться. Вот, что принесла любовь моей матери. Ее родители конечно не разрешали этот брак, тогда мои отец с матерью не придумали ничего лучшего, как сбежать. Сначала родилась моя сестра, через шесть лет я, а еще через год моя мать умерла от туберкулеза. Страшная нищета, в которой жили тогда мои родители, довела ее до серьезной болезни. И где в этой истории, ты увидела счастье? Где, ответь мне?

Елена с болью смотрела на Фрею.

– Но все-таки у нее было несколько лет счастья, у нее родились дети от мужчины, которого она любила.

– А стоило ли это того? Может было лучше послушаться отца с матерью и отказаться от той пустой и глупой любви? Она совершила ошибку, а расплачиваемся все мы, сначала умерла она сама, затем мои отец с сестрой, теперь пришел и мой черед.

Сказав это, Фрея со злостью смяла письмо в руках и бросила его на пол.

– Я ненавижу ее, Елена! – прокричала она, и слезы брызнули из ее глаз. – Я ненавижу ее за слабость, за то, что она поддалась глупым чувствам. Зачем это надо было делать? Зачем? Знаешь, что она пишет в этом письме? Она умоляет родителей, моих деда с бабкой прислать им на еду хоть немного денег, пишет, как им тяжело, что моя сестра не ела уже третий день, сама она беременна вторым. Она умоляет их, Елена! Представляешь, умоляет!

Фрея бросилась на кровать и, закрыв руками лицо, зарыдала.

Елена подняла письмо и осторожно расправила его, затем опустилась рядом с подругой и крепко обняла ее.

– Я ненавижу ее, – снова сквозь рыдания повторила Фрея, мокрой щекой прижимаясь к плечу Елены, – зачем она это сделала?

– Зато у нее родились ты и твоя сестра.

– А что в этом хорошего? Моя сестра закончила самым жалким образом. Она умерла очень молодой. А я? Ах, Елена, уж лучшебы я совсем не появлялась на этот свет. Лучше бы не жила этой проклятой жизнью. Говорят, жизнь – это дар, и надо ценить ее. Я же свою жизнь ненавижу. Поэтому не боюсь смерти, а жду с нетерпением.

Елена достала из кармана небольшой кусок ткани, что использовала как платок, и стала заботливо вытирать глаза и щеки Фреи.

– Быть может ты стала намного счастливее и свободнее, если бы простила свою мать? Мы не выбираем родителей, но, мне кажется, самое главное, это любили ли они тебя? Судя по твоему рассказу, твоя мать любила и тебя, и твою сестру. Ее сердце болело за вас. Да когда-то она выбрала трудный путь в жизни, сбежав из родительского дома. Но это был ее выбор. Ты же можешь построить свою жизнь по-другому. Выбрать свой путь, путь созидания и мира, а не разрушения и ненависти.

Глаза Фреи уже высохли от слез, но лицо все еще оставалось красным. Она взяла материнское письмо из рук Елены.

– Я хочу прочесть его тебе. Мама написала его на своем родном языке, поэтому я сразу переведу его на верейский.

Елена хотела спросить, почему Фрея, умеющая читать, работает лишь золотошвейкой, но та уже раскрыла письмо и начала читать.

«Мои родные, матушка и батюшка!

Я знаю, что сбежав от вас самым преступным образом много лет назад, потеряла право называться вашей дочерью, потеряла право даже писать вам. Но все же, преодолевая страх и робость, я делаю это. Страшная нужда вынуждает меня отложить всякую гордость, забыть все обиды. Я знаю, что предала вас. Возможно даже, что вы ненавидите меня. Но не ради себя молю вас, а ради моих детей, ваших внуков. Старшей моей девочке исполнилось шесть лет, второго малыша я ношу под сердцем. Мы скитаемся из города в город и почти всегда натыкаемся на глухо закрытые ворота, нас не пускают, принимая за попрошаек. А в деревнях и селах работы нет. Многие вымерли и стоят пустыми, так как по округе бродит холера. Наши благодетели, что приютили нас пару месяцев назад, скончались всей семьей вместе с маленькими детьми. Чудом мы не заразились от них. Пока было лето мы могли жить в землянке в лесу. Теперь же глубокая осень, и мы практически умираем от холода. Прошу вас, помогите нам! Не о себе молю, а о детях!

Ида Либекер».