Солнце полуночи

– Я приехал в Финикс, чтобы образумить тебя, – объяснил я тем же искренним и открытым тоном, каким пользовался, когда требовалось уболтать медсестер, доказать, что мне положено оставаться в этой палате. – И убедить вернуться в Форкс. Ты согласилась на встречу и приехала в отель, где я остановился вместе с Карлайлом и Элис. – Я пошире открыл глаза, придавая себе наивный вид. – Само собой, здесь я находился под присмотром одного из родителей… Но на лестнице, поднимаясь ко мне в номер, ты споткнулась… а остальное ты уже знаешь. В подробности можешь не вдаваться: легкая путаница в твоем случае вполне оправданна.

Она задумалась над моими словами.

– В этой версии есть несколько изъянов. Например, отсутствие разбитых окон.

Я невольно усмехнулся:

– Вообще-то они есть. Элис немного перестаралась, пока фабриковала доказательства. Все было продумано до мелочей, ты даже можешь подать на отель в суд, если захочешь.

Эта мысль явно возмутила ее.

Я легонько коснулся ее щеки там, где не было ссадин.

– Тебе не о чем беспокоиться. Твое дело – поправляться.

И вдруг ее сердце вновь застучало быстрее. Я поискал признаки боли, предположил, что в моих словах что-то обидело ее, но потом заметил расширенные зрачки и понял. Она отреагировала на мое прикосновение.

Она посмотрела на прибор, который пищал, подавая сигнал о чрезмерной активности ее сердца, и прищурилась:

– Неловко получилось.

При виде выражения на ее лице я тихо рассмеялся. Легкий румянец проступил на ее неповрежденной щеке.

– Хм… интересно, а если…

Мое лицо уже находилось в нескольких дюймах от ее лица. Я медленно сократил эту дистанцию. Ее сердце ускорило бег. А когда я поцеловал ее, едва задев губами ее губы, сердечный ритм стал сбивчивым. Сердце в буквальном смысле пропустило положенный удар.

Я резко отстранился и успокоился, только когда услышал, что его ритм вновь стал ровным.

– Похоже, теперь придется обращаться с тобой еще осторожнее.

Она нахмурилась, поморщилась и возразила:

– Я еще не нацеловалась. Не вынуждай меня подниматься.

Улыбнувшись такой угрозе, я снова нежно поцеловал ее и прекратил поцелуй в ту же минуту, когда сердце опять зачастило. Поцелуй получился очень кратким.

Она, похоже, осталась недовольна и собиралась посетовать, но эксперименты в любом случае пора было прервать.

Я отодвинул стул на шаг от постели.

– Кажется, твоя мама идет.

Рене сейчас поднималась по лестнице, чтобы взять из сумки мелочь, и с беспокойством размышляла о том, что последние несколько дней питается одним фастфудом. И жалела, что у нее нет времени на тренажерный зал, так что остается лишь довольствоваться лестницей.

Лицо Беллы исказилось – я предположил, что от боли. Я наклонился к ней, в отчаянии гадая, чем помочь.

– Не уходи! – возглас Беллы прозвучал очень похоже на всхлип. Взгляд стал напряженным от страха.

Об этой реакции думать не хотелось.

Меня мучило видение Элис: Белла, скорчившаяся в агонии, хватающая ртом воздух…

Собравшись с силами, я ответил легким тоном:

– Я не уйду. Только… вздремну.

Усмехнувшись, я метнулся к бирюзовому креслу и перевел спинку в наклонное положение. Ведь Рене сама уговаривала меня занять его, если мне понадобится отдохнуть. Я закрыл глаза.

– Дышать не забывай, – шепнула она. Я вспомнил, как она притворялась спящей, чтобы развеять подозрения отца, и еле сдержал улыбку. Потом преувеличенно глубоко вздохнул.

Рене как раз проходила мимо поста медсестер.

– Есть изменения? – на ходу спросила она младшую медсестру, заступившую на дежурство, – плотную молодую женщину по имени Беа. По отсутствующему тону Рене было ясно, что она ждет отрицательного ответа. Она даже не замедлила шаг.

– Вообще-то были колебания на мониторах. Я как раз собиралась пойти посмотреть.

«О нет! Напрасно я ушла».

В тревоге Рене ускорила шаг.

– Сейчас проверю и сообщу вам.

Медсестра, уже начавшая подниматься, снова села, уступая желанию Рене.

Белла заворочалась, скрипнула койка. Было ясно, как ее расстраивает беспокойство матери.

Рене осторожно открыла дверь. Конечно, она хотела, чтобы Белла проснулась, но все равно стеснялась шуметь.

– Мама! – радостно шепнула Белла.

Выражения лица Рене я не мог видеть, так как притворялся спящим, но в ее мыслях воцарилось облегчение. Я услышал, как остановились ее шаги. Потом она увидела меня, якобы спящего в кресле.

– Он что, вообще уходить не собирается? – вслух она произнесла это еле слышно, а мысленно прокричала – впрочем, я уже привык к ее громким мыслям, и они не застигали меня врасплох, как раньше. Вместе с тем Рене слегка успокоилась. Она уже начинала гадать, сплю ли я вообще хоть когда-нибудь.

– Мама, как я рада тебя видеть! – воодушевленно воскликнула Белла.

На миг Рене оторопела при виде налитых кровью глаз Беллы. Глаза самой Рене сразу же наполнились слезами от еще одного свидетельства страданий дочери.

Я наблюдал сквозь ресницы, как Рене бережно обнимает дочь. По щекам Рене струились слезы.

– Белла, я так перепугалась!

– Прости, мама. Но все уже хорошо, все в порядке.