Солнце полуночи

«И слишком уж похожа на Чарли. В общем, чересчур рано».

– Понимаю, мама, – легко согласилась Белла. – Но ты не беспокойся, это же просто школьный роман.

– Верно, – согласилась Рене.

«Вот и хорошо. Значит, она не относится к этому со всей серьезностью, как Чарли… Ой, а который час? Опоздаю!»

Белла заметила, что Рене вдруг отвлеклась.

– Тебе пора?

– Скоро должен позвонить Фил… я же не знала, что ты очнешься…

«Наверное, домашний телефон уже трезвонит. Надо было дать здешний номер».

– Все в порядке, мама. – Белле едва удалось скрыть облегчение. – Одна я не останусь.

– Я скоро вернусь. Знаешь, я ведь спала прямо здесь, – добавила Рене, гордая своим поступком хорошей матери.

– Ну зачем ты, мама! – Беллу встревожило известие о том, что мать жертвовала собой ради нее. Обычно в их отношениях дело обстояло противоположным образом. – Надо было спать дома, я бы даже не заметила.

– Просто я перенервничала, – призналась Рене, слишком хорошо зная себя и потому застеснявшись сразу после хвастовства. – Неподалеку от нас произошло преступление, вот я и побоялась оставаться дома одна.

– Преступление? – мгновенно насторожилась Белла.

– Кто-то сначала вломился в ту балетную студию неподалеку от нас, а потом устроил поджог – она сгорела дотла! А перед студией бросили угнанную машину. Помнишь, ты когда-то ходила в ту студию, дорогая?

Угоняли машины не только мы. Следопыт припарковался с южной стороны от студии. А мы об этом не знали, чтобы замести его следы вместе с нашими. Вдобавок это пошло на пользу нашему алиби, так как та машина числилась в угоне за день до нашего прибытия в Финикс.

– Помню, – дрогнувшим голосом ответила Белла.

Я с трудом удержался в прежней позе. Рене тоже заволновалась.

– Детка, если хочешь, я останусь с тобой.

– Нет, мама, все хорошо. Со мной побудет Эдвард.

«Да уж, побудет он… Ах да, у меня же еще стирка, и холодильник надо разобрать. То молоко несколько месяцев в нем простояло».

– К вечеру вернусь.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже тебя люблю, Белла. Постарайся впредь быть осторожнее, дорогая, я не хочу тебя потерять.

Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не расплыться в усмешке.

Явилась Беа с обходом, привычно протиснулась мимо Рене, чтобы взглянуть на мониторы Беллы.

Рене поцеловала Беллу в лоб, похлопала по руке и ускользнула, спеша сообщить Филу известие о том, что дочери уже лучше.

– Тебя что-то беспокоит, детка? – спросила Беа. – Пульс резко повышался.

– Все хорошо, – ответила ей Белла.

– Сейчас скажу старшей медсестре, что ты в сознании. Она подойдет через минуту.

Прежде чем за Беа закрылась дверь, я был рядом с Беллой.

Она высоко вскинула брови – или встревожилась, или впечатлилась.

– Ты угнал машину?

Я понял, что она имеет в виду машину, брошенную на парковке, но она, в сущности, права. Только не одну, а две.

– Хорошая была машина, быстрая, – ответил я.

– Ну, как сон? – спросила она.

Шутливость нашего диалога поблекла.

– Интересный.

Смена настроения озадачила ее.

– То есть?

Не зная, что она прочтет по моим глазам, я смотрел на высокий бугор под одеялом в том месте, где лежала ее искалеченная нога.

– Удивительно, – с расстановкой выговорил я. – Я думал, Флорида… и твоя мама… в общем, мне казалось, что именно об этом ты мечтаешь.

– Но во Флориде тебе придется целыми днями сидеть взаперти, – возразила она, не уловив смысла моих слов. – Ты сможешь выходить только по ночам, как настоящий вампир.

Она сказала об этом так, что мне захотелось улыбнуться, но еще больше – удержаться от улыбки.

– Я останусь в Форксе, Белла. Или в другом таком же месте. Там, где я больше не причиню тебе вреда.

Она недоуменно уставилась на меня, будто я ответил ей на латыни. Я ждал, когда смысл моих слов дойдет до нее. Вдруг ее сердце заколотилось быстрее, дыхание участилось, грозя гипервентиляцией. От каждого вздоха она вздрагивала, ее легкие, расширяясь, толкали сломанные ребра.

Тень скорбного будущего мелькнула у нее на лице.

Это было больно видеть. Мне хотелось чем-нибудь облегчить ее боль, ее ужас, но ведь это решение должно было считаться правильным. Оно не выглядело правильным, однако своим эгоистичным чувствам я не мог доверять.

Глория, только что явившаяся на дневное дежурство, вошла в палату и окинула Беллу опытным взглядом.

«Я бы сказала, что-то она не очень. Хорошо хоть глаза открыла, бедняжка».

– Пора принять обезболивающие, милая? – ласково спросила она, регулируя капельницу.

– Нет-нет, – задыхаясь, запротестовала Белла. – Мне не нужно.

– Детка, не надо храбриться. Чем меньше стрессов, тем лучше для тебя; тебе нужен покой.

Глория подождала, когда Белла передумает. Белла опасливо покачала головой, на ее лице смешались боль и упрямство.