Солнце сияло

Позднее, прокручивая в себе эту встречу Нового года, я пойму, что истинной причиной моего приглашения встречать Новый год в кругу фамусовской семьи были именно смотрины Арнольда. Моя роль была чисто статическая – служить балансом в системе: трое женщин – трое мужчин. Все, никакой иной роли мне не отводилось. Можно сказать, я оказался за этим новогодним столом случайно. Но сколь же много значат случайности в жизни! Подумаешь вот так, они, а не закономерности и определяют наше существование.

Глава шестая

Телефонный звонок достал меня уже на лестнице. Я вышел из квартиры, захлопнул дверь, полетел вниз, и тут моего слуха достигла раздавшаяся в квартире, приглушенная закрытой дверью трель звонка. Что мне было до этого звонка, когда я уже не нес ответственности за своевременный подход к трубке, дабы успеть снять ее, пока звонящий не устал терпеть терзающий его слух своим равнодушием гудок? Однако словно бы некое предчувствие укололо меня. Я остановился, вернулся на две ступени вверх, на промежуточную площадку между маршами, и стал ждать. Звонки в квартире оборвались – трубку сняли. Затем проклацал замок на двери, она распахнулась, и выскочившая наружу Лека прокричала, приложив ко рту раструбом руки:

– Дядь Сань, если вы не ушли! Вас к телефону, дядь Сань!

– Вот он я, – скача через три ступени, устремился к ней снизу дядь Сань.

– Ой, а я боялась, вы уже ушли, – радостно приветствовала она мой взлет к ней наверх.

– Хорошо кричала. Я бы и на улице услышал, – не оставил я ее старание без похвалы.

– Да, я очень хотела, чтоб вы еще не ушли, – сказала Лека – так, будто была ужасно признательна мне, что я не ушел.

Голос в трубке оказался женский.

– Это от Господа Бога, – сказал голос. Наверное, то звонил один из приближенных его ангелов. – Господь пришел к выводу, что до сих пор недостаточно благоволил к вашей персоне, и решил искупить свою вину. С этой минуты вам будут явлены его благорасположение и милость, будьте только благоразумны и осмотрительны.

Впрочем, это моя собственная и достаточно вольная интерпретация тех слов, что я услышал в трубке. На самом деле, конечно же, звонил никакой не ангел, а вполне реальная женщина – секретарша Терентьева. Та самая, что месяц назад, когда я заглянул к ней в приемную, позвала меня, замахав руками: «О, очень кстати. Тебя Терентьев разыскивал!» И сейчас она произнесла почти то же: «Терентьев тебя разыскивает. Хочет поговорить с тобой». Но что за тоном это было произнесено! Как он отличался от тона, каким она позвала меня на предстоящую экзекуцию. Это был истинно голос самого ангела. И ясно же было, что сейчас Терентьев не может разыскивать меня ни для какой экзекуции. Наоборот.

– Куда это вы подевались? – спросил меня голос Терентьева, когда секретарша переключила телефон на него. Казалось, что пирамида Хеопса, которую он продолжал по-прежнему держать на плечах, чрезвычайно уменьшилась в весе, став едва не пластмассовой. – Кто вам сказал, чтобы вы не появлялись? Надо же понимать, о чем речь на самом-то деле. Давайте подъезжайте. Прямо сейчас. Полно тем для съемок, упахаться можно. Обговорите с выпускающим что да как – и вперед, за работу!

Не помню уже, куда я собирался, летя вниз по лестнице, перед тем как меня остановил звонок за дверью. Мгновенно все планы были перекроены в соответствии, выражаясь по-армейски, с новой вводной, и через полчаса я уже входил в стеклянные двери Стакана. Возможно, я и до этого собирался туда, так что дорога моя не претерпела никаких изменений, но как изменилась цель!

Конёв, которого я, как и тогда, после разговора с Терентьевым в его кабинете, нашел в монтажной, был уже в курсе. Скобка его рта, когда он протянул мне для пожатия руку, легла на спинку, взодрав вверх концы – будто сделала двойную «березку».

– Что, говорил я тебе, ничто не вечно под луной? Видишь, у хмыря советского периода что-то новое на уме.

Откуда у хмыря это новое на уме, Конёву не дано было знать. Хмырь, без сомнения, похоронил тайну своих новых мыслей глубоко в себе. И мне тоже было бы странно открываться Конёву.

– Лишь бы не семь пятниц на неделе, – сказал я.

– Смотри теперь в оба, чего он от тебя хочет. Так просто у хмыря ничего не бывает.

Это Конёв говорил точно. Так просто Терентьев мне бы не позвонил.

День я провел в звонках, договариваясь о съемке, утрясая время, место, собирая нужную информацию, а вечером, вернувшись к себе на зады «Праги», позвонил по телефону, по которому прежде звонил лишь Ире. Теперь я звонил по нему, чтобы попросить подойти Фамусова.

Поговорить с Фамусовым, однако, не удалось. Трубку сняла Изольда Оттовна и позвать Фамусова ко мне – это она сочла излишним.

– Ой, он так устал за день! – решительным ударом заступа вырыла она во мгновение ока между ним и мной непреодолимый ров. – Он очень устает за день. У него такая кошмарная работа. Люди и люди с утра до вечера. Что вы хотите, Саня?