Солнце в лампе и тайна Коллекционера

Квентин развернулся. За короткие секунды четыре в его голове пронеслось больше мыслей, чем за весь путь от цветочного магазина. На этом месте всегда рос дуб – вон, среди плодов даже листья дубовые. Опасно разгуливать в распахнутом пальто. Не нужно ловить яблоко. Интересно, а Геррик обижался, когда его называли мышью? С каких пор детектив носит оранжевые ботинки?

Не нужно ловить яблоко – но когда Бейкер запустил в него фруктом, Квентин рефлекторно поймал его обеими руками у самого живота.

Кожица ощущалась тёплой и всё более липкой. Квентин опустил взгляд: его пальцы сжимали рукоять ножа. Клинок погрузился в живот чуть больше, чем наполовину, и по дорогой рубашке расползалось трудно отстирываемое пятно крови. Земля покачнулась и стала приближаться. В падении Квентин снова заметил оранжевые ботинки, а потом мир кувыркнулся.

– Куда ты дел мою лампу?

Перекошенное гневом лицо Бейкера (его даже это не портило) нависло над ним, заслонив небо.

– Надо сначала вопросы задавать, притом вежливо, а потом ножами метаться, – обиделся Квентин.

Он замёрз, он злился на себя за то, что снова попался, и на Джейн, которая вряд ли сейчас появится с волшебным светом. Прежде Квентин мог описать физическую боль похмельем, ожогом о крышку кастрюли, порезом бритвы или синяками после драки. Этот вечер познакомил его с новой разновидностью.

– Если ты меня обманул!.. – колдун – он всё меньше походил на Бейкера – схватил его за воротник и встряхнул.

– То что ты мне сделаешь? – спросил Квентин шёпотом. От блаженного забытья его удерживало, наверное, только любопытство. – Скажи, колдун, если не светом – тебя можно ещё как-нибудь убить?

Картинка перед глазами дрожала. Расплывчатое светлое пятно, которое было лицом колдуна, вдруг раздвоилось. Не сразу Квентин догадался, что лиц стало два, одно гораздо больше и волосатее другого.

Всё произошло быстрее, чем полёт яблока. Две руки в кожаных водительских перчатках опустились на уши колдуна. Квентин зажмурился и услышал хруст, отдавшийся тошнотворным спазмом в желудке, потом глухой звук упавшего тела.

– Можно, сэр. Убить можно.

С трудом разлепив веки, Квентин посмотрел на своего водителя.

– Молодец, Оскар, – хотелось похлопать его по плечу, но сил не осталось. – Скажешь, что это я сделал.

– Я никогда не лгу, сэр.

– А на этот раз придётся! – Квентин попытался прикрикнуть, но из горла вырвался неясный хрип. – Ты обязан выполнять мои приказы. Сейчас я лишусь чувств. Умру или сознание потеряю – пока не уверен. Но если я вновь очнусь, Оскар…

Он запнулся. Подумал, что последние слова лучше потратить не на угрозы, а на покаяние, благодарность и просьбу передать признание в любви. С этой мыслью Квентин потерял сознание.

Глава 5 – Правда, ложь и секрет сундука

Несмотря на репутацию последнего представителя рода, имя Хэлброк всё ещё звучало гордо. Стоило – нет, не провозгласить его, а просто обронить невзначай, как люди вокруг забегали, полы засверкали от мыльной воды, а из стопки чистого постельного белья выбрали комплект, который реже остальных подвергался стирке. Лучший врач Лондона был выдернут из пижамы, доставлен в госпиталь и облачён обратно в белый халат. Шепотки зашуршали громче.

А у Джейн закончились сигареты. Теперь она просто стояла у окна и крутила в пальцах мундштук. Всё лучше, чем смотреть на серые стены больничного коридора, заглядывать в приоткрытые двери палат и считать, сколько из поступивших живых останется такими до утра. Едва ли найдётся человек, которому в больнице уютно, будь то пациент или родственник. Но Джейн казалось, что её ком в горле самый большой, а напряжение в шее самое каменное.

Ну наконец-то! От длинного чёрного автомобиля, который вот уже час караулил под окнами, отделилась длинная фигура. В компании ползущей по тротуару тени она направилась к входу в госпиталь.

Джейн ждала. Не оборачиваясь, не прислушиваясь, не пытаясь представить себе предстоящее, она тихо стояла и смотрела на чёрный автомобиль.

– Миссис Флетчер, – раздался за спиной скрипучий голос всего минуту спустя. – Будьте любезны позволить сопроводить вас на улицу. С вами желает говорить его милость граф Хэлброк.

– Иду, – бросила Джейн.

Её нарочитая небрежность могла ввести в заблуждение разве что спящих больных. Половину пути она выбирала подходящий тембр голоса, потом вспомнила про осанку и выпрямилась так, что в уставшей спине хрустнуло несколько позвонков.

Конечно же, его милость не вышел из автомобиля. Когда перед Джейн открыли дверцу и пригласили занять место на заднем сиденье, граф остался сидеть на другой половине. Он смотрел строго вперёд, выказывая гостье такое же почтение, какого удостоилась бы залетевшая в окно муха.

Водитель – или, может, это был портативный дворецкий – остался ждать снаружи.

– Как поживаете, ваша милость? – осведомилась Джейн вежливо.

– С каких пор, – граф лениво покрутил фамильный перстень на пальце, – женщине стало приличным находиться ночью вне дома?

Бесшумно прошептав «Merde», Джейн закрыла глаза и про себя посчитала до пяти. Это успокаивало.