Солнце в лампе и тайна Коллекционера

– Поэтому ты тогда не пришла? – спросил он. Где-то звякнула саморазмножающаяся серебряная монетка, и на этом фоне его голос прозвучал особенно глухо. – Не доверяла мне? Думала, что я не смогу обеспечить нашу с тобой реальную жизнь? Когда ты называешь меня мечтателем, Джейн, ты имеешь в виду «дурак»?

– Может быть, – выпалила Джейн. Она тут же пожалела об этом, но некоторые брошенные слова не сотрёт даже арка забвения. – Я переживаю, что с тобой случится что-то ужасное.

Квентин театрально заломил руки.

– Миссис Флетчер, вы столько лет жили в счастливом браке, а я в этом время вполне обходился без ваших переживаний. Предлагаю не нарушать традицию.

Он мог бы попытаться отменить эти слова, обогнать их в полёте и опередить крепкими объятиями. Но Джейн ушла.

***

Мадам Дюваль почти повесила замок на дверь цветочного магазинчика, когда Квентин примчался к ней с просьбой найти букетик фиалок.

– Сэр, возьмите лилии? – Женщине не хотелось снимать пальто, и она указала на ближайший к двери букет.

– Леди нравятся фиалки, – возразил Квентин.

– Есть у меня тут несколько горшочков с трёхцветными фиалками, – мадам Дюваль вздохнула, – их берут джентльмены для бутоньерок и невесты, чтобы украсить причёску.

– Я заплачу как за лилии, – пообещал Квентин.

Флористка скинула пальто и отправилась вглубь магазина уже с большим энтузиазмом.

Квентин нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Закончив все дела, он уже не застал Джейн на рабочем месте. Но это и к лучшему. Теперь у Квентина был шанс приехать к ней домой, подарить любимые цветы, пригласить на ужин, а потом полночи гулять по улицам и целоваться в тени спящих зданий.

– Сиреневые или жёлтые? – позвала мадам Дюваль.

– Сиреневые!

Он посмел упрекнуть её за счастливый брак. Как там Эдвин его называл – мерзавец? Квентин надеялся, что она быстро его простит. Тоже ведь наговорила. Зато Джейн вернулась в Лондон ради него. Или нет?

– Сиреневые чуточку завяли, головки склонили! – вновь послышалось из глубины магазинчика.

– Тогда жёлтые, – ответил Квентин автоматически.

Нет, Джейн ведь сказала, что вернулась не из-за него. Могла и назло так ответить, с неё станется. Если она не к нему приехала и в департамент устроилась, то зачем?

– Ещё белые есть!

Олдридж – это её девичья фамилия. А ведь обычно всё именно так просто.

– Так белые или жёлтые?

Когда-то все в округе знали Томаса Олдриджа. Хозяин «Лавки чудес» собирал, коллекционировал самые диковинные…

– Мистер Грэй? – мадам Дюваль подошла с двумя горшочками. – Вашей леди какие больше понравятся?

Квентин тряхнул головой. Он будто пробудился от сна – будто кто-то одновременно милосердный и жестокий зажёг волшебную лампу.

– Ничего не надо, благодарю.

Он вышел, оставив на прилавке какие-то деньги.

Почти стемнело, зажигались звёзды и фонари – город готовился к романтическим свиданиям. Не желая объяснять Оскару, что везти его следует не на Мун-стрит, а домой, Квентин свернул в боковой переулок. В голове было пусто. Игра только началась, а он уже сбросил карты и признал поражение.

Квентин прошёл между домами, прогулялся по аллее, переступая через густые тени клёнов. Дойдя до оживлённого проспекта, он развернулся и направился в парк.

Когда в детстве няня пугала его букой, Квентин не прятался в шкафу, а выбегал на улицу. Ему всегда казалось, что в местах, где видно много неба, безопасно. Большое небо прогоняет страшные сущности, на его фоне и разочарование съёживается.

Квентин присел на скамейку под раскидистой яблоней. Плоды в этом году уродились крупные, яркие. Все одинаково красные – они висели низко и напрашивались стать угощением.

– Чудесный вечер, не правда ли? – послышалось за спиной.

Квентин стиснул зубы, и порицаемое в высшем обществе ругательство вырвалось невнятным стоном.

– Мы стали слишком часто встречаться, детектив, – сказал он, не оборачиваясь. – Раз я уже узнаю ваш голос.

Раздался смешок.

– Вы не оставляете мне выбора, мистер Грей. Когда меня водят за нос, я изворачиваюсь.

– Если не совать нос в чужие дела, никто не сможет его схватить.

Квентин поднял воротник пальто и встал. Придётся искать другое место для раздумий в одиночестве.

– Хм… – раздались похожие на хлопки звуки: Бейкер сорвал яблоко и несколько раз подбросил его вверх. – Я знаю, что лампа уже у вас.

Решение пришло быстро и неожиданно.

– Больше нет, – бросил Квентин через плечо. – Я расплатился ей за карточные долги. Простите, так уж вышло. Знаю, что вы рассчитывали заманить в ловушку Коллекционера, но я в этом уже не смогу поучаствовать.

– Мы ведь договорились! – вспыхнул Бейкер.

Квентин повернул голову и покосился на ботинки детектива. Были бы в руках карты, он смог бы врать, глядя собеседнику в глаза.

– Вы договаривались сами с собой. Почему для этого пришли в мой дом – не знаю. – Подумав, Квентин добавил: – Мне жаль.

– Ты отдал мою лампу, человечье отродье?