Солнце в огне

Шаманка смотрела прямо на Йонг, и она вдруг с болезненной ясностью осознала, что сплетённое в тугой узел переживание произрастает не из недоверия к Лан, а из того, что та видит чуть больше, чем дозволено пока Йонг. Например, истинную природу встреченного ими португальца, о котором Йонг не могла перестать думать. Или причину, по которой был ранен Намджу.

– Намджу ведь не просто упал в реку, верно? – тихо спросила Йонг, следуя за своими мыслями. Лан учила её нащупывать ответы прямо в воздухе, вытягивать из общего потока нужные нити. Сейчас Йонг наматывала на пальцы бусины с новыми знаниями.

– Нет, – качнула головой Лан. – Ты можешь спросить духов, они подскажут, где искать ответ на твой вопрос.

– Связано ли это с тем человеком из пещеры?

Лан скривила губы, и в слабом свете тусклого дня Йонг увидела, что шаманка ей улыбалась.

– Он сыграет свою роль позже, – догадалась она. – Значит, он тот, о ком я думаю. Почему вы не сказали мне раньше?

– Потому что ты должна сама узнавать такое, – сказала Лан. – Я учила тебя доверять своему чутью, теперь ты должна понимать, что из твоих предчувствий правда, а что – всего лишь трепет робкого сердца. Теперь ты ведёшь за собой людей, которые не должны были встретиться при иных обстоятельствах. Значит, ты отвечаешь за их жизнь.

Йонг не знала точно, говорит она про Лю Соджоля, который шёл с ними всю дорогу и не выказывал неудовольствия, или про Ильсу, которая потеряла в этой войне и отца и мать… Или про Хаджуна и Намджу, которым велели оберегать Йонг ценой своей жизни. Или же Лан говорила про португальца, который не давал ей покоя.

В любом случае, решила Йонг, она будет доверять своему пути.

И на всякий случай спросит совета у духов, как только Лан уйдёт из главного храма Воды и оставит ей это место.

24

Дорога до столицы Империи должна была занять не меньше двух недель. Нагиль сомневался, что за это время оставленный без защиты Дракона Хансон обойдут беды, но был ли у них с королём Чосона иной выбор?

– Основные силы расположены между Накто и Кымом, половина стянута к отвоёванному Ульджину, – говорил он Ли Хону на Совете. – Нам стоит отвести часть войск к столице.

– И оставить жителей всех этих земель без охраны? – Ли Хон фыркнул и покосился на Нагиля. – Не говорите глупостей, генерал.

– Нам не придётся делать выбор между Хансоном и Ульджином, если Дракон останется в столице, – подал голос Лю Соннён. Нагиль бросил на него предупреждающий взгляд, но советник Восточной Фракции проигнорировал его.

Поведение Лю Соннёна изменилось с тех пор, как его сын, вместо того чтобы остаться в Хансоне, примкнул к Йонг и сбежал из дворца с «остальными преступницами». Несмотря на решение суда и официальный королевский указ, многие во дворце, да и в остальном городе считали именно Йонг виновной в переполохе. Слухи, в этот раз направляемые не верной рукой Чунсока, а вспыхивающие, точно огонь, самостоятельно, уже оплетали дома простых жителей, словно дым благовоний с похоронного обряда усопшего короля.

Змея, поселившаяся в стенах дворца. Чудовище, завладевшее сердцем Дракона. Женщина, несущая смерть.

О Йонг говорили слишком неправильно и слишком много, чтобы войско Дракона могло остановить шепотки за спиной и едкие слова всех, кто не боялся наказания королевской гвардии. В игорных домах, возникающих в самых дальних уголках столицы подобно грязи от тающего снега на дорогах, говорили, будто новый король завёл себе одержимую злыми духами провидицу. В домах кисэн пьяные аристократы, пославшие в Ульджин и земли Медной Козы вместо себя крестьян и бедняков, за чашкой соджу обсуждали, как долго новый король будет слушать чужестранку.

Слух о том, что Сон Йонг – это ученица знаменитой японской шаманки, разлетелся быстрее, чем Чунсок смог это проконтролировать, и теперь в злачных местах шептались, будто Йонг – дочь мудан, а значит, сама японка. Кто-то полагал, что в её крови течёт сила кицунэ. Кто-то говорил о Белом Тигре, но считал его не покровителем с Алмазных гор, а злым вонгви, поселившимся в теле молодой ученицы.

Какие бы настроения ни царили на улицах Хансона, Совет не посчитал нужным пресечь расползающиеся, точно змеи, слухи, поскольку они порочили не короля, а его погибшую ученицу. Нагиль хорошо понимал, что промедление советников связано отнюдь не с нерешительностью: даже если они прекрасно знают, в каком гневе будет Ли Хон, если ему доложат о происходящем в городе, предпринимать что-то никто не станет. Весы сил во дворце снова пришли в движение, и теперь советник Ким ждал разрешения конфликта внутри дворцовых стен, а советник Лю Соннён – подходящего момента, чтобы предложить на освободившееся место ближайшего друга короля себя. Или же своего сына.

В таком случае он просчитался, думал Нагиль, наблюдая за советником Лю. Его сын сбежал с Сон Йонг, предпочтя своему отцу и его интригам роль помощника сыта-голь. Значит, Нагиль не зря на него понадеялся.