Солнце в огне

– Советник Лю сообщил нам о вашем скором визите, генерал, – добавил Шоужань. – В столь опасное время Император уважает ваше рвение и не хочет обременять ожиданием.

Нагиль готовился к наказанию, угрозам, расправе от секретаря Императора. А не к словам, значения которых ускользали от него то ли из-за усталости, то ли из-за страха за Йонг.

– Простите, секретарь, – Нагиль поднял голову и посмотрел прямо на Ван Шоужаня. На лице того играла елейная улыбка, которой нельзя было верить. Никому здесь нельзя было верить. – Я не понимаю, о чём вы говорите.

Ван Шоужань улыбнулся ещё шире.

– Ваша свадьба, генерал, – сказал он. Йонг громко сглотнула, её разочарование расползлось по залу Богандана, точно дым благовоний. – Император позволил десятой принцессе Империи, своей любимой дочери Юнмень, приехать в Хэнджу, чтобы вы смогли сыграть свадьбу здесь. Сейчас вы не можете покинуть Чосон и оставить свою страну без защиты, и потому мы готовы перенести церемонию в Хэнджу. Наш монах выбрал наиболее благоприятную дату для столь знаменательного события.

– Секретарь… – слабым голосом позвал Нагиль. Ван Шоужань его будто не услышал.

– Церемония состоится через пять дней, – сказал он настойчиво, – и мы любезно пригласили ученицу знаменитой мудан присутствовать на вашей свадьбе, генерал Мун Нагиль.

Масло из факела Феникса (Пять стихий)

27

Йонг выделили покои в восточном крыле дворца. Здесь было натоплено больше, чем в других его частях, и оттого задымлено, покои находились неподалёку от котельной и кухни. Каждый раз, вдыхая запах дыма от тлеющих поленьев в жаровнях, Йонг чувствовала в нём что-то ещё, и это что-то мутило мысли.

Лан разместили по соседству с ней, как в тюремных камерах, Хаджуна заперли в отдельных комнатах – ей не сообщили в каких. Она могла только гадать, спит ли Хаджун хотя бы на циновках или же коротает дни в холодном неотапливаемом крыле на сене. Понятие гостеприимства у Империи могло отличаться от чосонского, раз уж даже её, как гостью, запирали в покоях вместе с шаманкой и приставляли к дверям стражников.

Когда Йонг только привезли в крепость, она решила, что её убьют тут, а голову преподнесут секретарю Императора в виде благодарности за помощь в войне с Японией. Но её умыли, одели в несколько слоёв тонких одежд, словно хотели замотать тело и не дать ему свободы, чтобы имуги внутри её не смел показывать носа. У него бы не вышло в любом случае: Йонг с самого храма Земли не чувствовала в себе змея и не слышала его голоса. Тот артефакт, который упоминал Лю Соджоль, усыпил имуги настолько, что Йонг второй день не могла найти его внутри себя.

Лю Соджоль, этот предатель… Пока Йонг держали взаперти, она молчала и ни на кого не смотрела, уверенная, что сын советника явится к ней с объяснениями или угрозами – обязательно придёт, чтобы позлорадствовать по поводу её положения или наградить ложью, рассказывающей о его раскаянии и отсутствии иного выбора.

Он пришёл вечером, когда немые служанки уже зажгли в её покоях лампы и даже принесли поесть. От ужина Йонг отказалась и теперь жалела, что заупрямилась: если бы её хотели убить, уже сделали бы это, а не держали, обряженную во всякие шелка, в Хэнджу, чтобы примитивно отравить.

– Госпожа Сон Йонг. – Лю Соджоль улыбнулся, заходя на её половину комнаты, где она сидела в одиночестве и в ожидании. Его улыбка была точно такой, какую знала Йонг, – спокойной и чуть неуверенной, будто он спрашивал разрешения на выражение симпатии.

Только теперь она осознала, что то была не симпатия. И жалела, что не сумела понять этого раньше. И сразу же прощала себе эту невнимательность: опасное время научило её не жалеть и не винить себя попусту, если дело сделано.

– Господин Лю, – кивнула ему Йонг, когда он подошёл к ней и пригласил сесть за стол. Она решила, он будет разливать им чай и беседовать с ней, как прежде, но на стол прямо перед её носом служанка поставила не чайник, а фарфоровую миску с резким, неприятным запахом.

Так пахло старое или дешёвое и пережаренное масло. И выглядело оно, как старое пережаренное масло.

Лю Соджоль дал знак служанке, и та коснулась шеи Йонг и отвела в сторону не заколотые в пучок волосы. Йонг тут же вздрогнула.

– Пожалуйста, госпожа Сон Йонг, – попросил Лю Соджоль. – Постарайтесь сидеть смирно, иначе сами станете причиной неудобств бо́льших, чем я хотел бы вам доставить.

– Что?.. – хрипло спросила Йонг. Две служанки прижали её руки к столу. – Что вы делаете?

Лю Соджоль опустил пальцы в грязно-жёлтую массу в миске, старой и потрескавшейся, со съеденным временем рисунком на глазурованной поверхности. А потом его пальцы провели по змеиной коже на шее Йонг.