Солнце в огне

Рот порвался, кожа на лице, шее, груди пошла трещинами, в них заблестела в сумраке наступающей ночи чешуя. Белая, точно снег. Твёрдая, точно сталь.

Нагиль почувствовал, как его охватывает боль, так больно ему не было и при первом своём обращении. Он попытался стиснуть зубы, но те больше не помещались во рту, челюсть сместилась сразу вперёд и вверх, и вниз, вывалился длинный язык. Нагиль закричал; из горла вырвались клубы пара, осыпавшиеся на землю мелкой крошкой льда.

Мышцы руки и ног лопались, ломались кости. Вытягивались пальцы, обращаясь в когти. На спине позвонки удлинялись, превращаясь в хребет с острыми костяными пластинами, – они тоже были белыми, но из-за брызнувшей во все стороны крови становилось трудно различить цвет и поразиться изменениям в теле.

«Ослабь контроль, – рычал Дракон Металла, – дай мне свободу, глупый смертный генерал слабого войска!»

На полигон сбегались потревоженные криками люди, столпились вокруг Нагиля-зверя. Кто-то закричал, чтобы тащили цепи, Чунсок прорычал всем оставаться на месте, но из-за паники мало кто его слышал и слушал.

«Отдай мне тело! – бесновался Дракон Металла. – Отдай мне тело, и я закрою твой разум, уберу то, что тебя пугает! Ты забудешь о своей смертной женщине!»

«Не забуду», – из последних сил ответил Нагиль, и его утянуло в темноту.

Белый Дракон Металла поднялся во весь свой немалый рост, его тень накрыла и пустырь, и половину войска, и рядом стоящие дома. Рога, борода, острые когти – всё было в крови, тёмно-алая лужа расползалась под ним и утекала в землю.

«Теперь пришло моё время, – пророкотал Дракон. – Смертный человек не может одолеть врага, если им управляют сомнения».

10

Хансон, Чосон, конец осени 1592 года, год Водяного Дракона

Рэвон прислал гонца с посланием, но Нагиль ждал его и потому встретил ещё на подступе к Хансону. В короткой записке значилось одно слово, выведенное знаками на ёнглинъ.

Хаксендор. Последователь. Рядом Рэвон пририсовал цветок сливы, и значение считывалось однозначное.

Последователь Ордена Сливы. Патриарх. Преступник, избежавший наказания.

Нагиль сжёг ханджи прямо в руке – занимался вечер, в нём вновь бушевал огонь, и Нагиль мог бы спалить заготовленные для лошадей стога сена, но обошёлся только запиской Рэвона.

– Чунсок! – позвал он.

Ему выделили половину во дворце, ходить сюда разрешалось только пуримгарра и остальной Лапе Дракона, все остальные были предупреждены, что соваться к ёнгданте не стоит ни под каким предлогом. Повсюду висели талисманы от Лан, в купальню, примыкающую к жилым комнатам, каждый вечер носили ледяную воду и добавляли туда травы. Ночи Нагиль проводил, перемещаясь между купальней и спальней, под которой не грели пол.

С тех пор как Дракон Металла в нём пробудился, ночной жар стал вечным спутником Нагиля. Днём он остывал, обращался Великим Зверем и летал над Хансоном, пугая японские войска издали. Те боялись подступать к столице. Нагиль выжидал, когда под Хансоном соберётся больше людей, чтобы нанести по ним удар и отвоевать Пустые земли.

– Генерал? – Чунсок вошёл с мягким стуком и опустился на стул перед столом Нагиля. Нагиль кивнул на карту перед собой.

– Ульджин, – сказал он кратко. Чунсок вспыхнул.

– Пора?

– Давно пора. Его величество, должно быть, заждался нас.

Пуримгарра не позволил себе даже тени улыбки. Теперь он редко улыбался и смотрел на Нагиля так, будто тот в любой момент мог приказать ему отрезать свою руку в качестве платы Дракону. Нагиль не сомневался, что Чунсок выполнит его волю, какой бы ужасающей она ни казалась, но не думал, что Первый Коготь поддастся страху перед Великим Зверем.

Дракон Металла был страшнее, чем Дракон Дерева. Беспощаднее, жаднее. Но Нагиль научился контролировать его настолько, чтобы не позволять управлять своими мыслями. Чунсок должен был знать это.

– Я соберу Чешую… – начал пуримгарра. Нагиль дёрнул губой.

– Нет, я сам отправлюсь.

– Генерал, вы не можете!..

– Мы уже обсуждали это не раз. Люди нужны в Хансоне. Воины дракона нужны городу. Ты и без меня знаешь, как неопытны новички Дэквана. Лишать их защиты, чтобы спасти одного человека…

– Это король! – возмутился Чунсок. Нагиль хмыкнул. Как он мог забыть об этом, если одно присутствие в Хансоне наместника Империи напоминало о долге перед Ли Хоном…

Наместник, Ван Юцзяо. Он прибыл в столицу Чосона с первыми воинами от Империи и передал Совету указ Императора. Теперь он следил за каждым действием Нагиля, будто ждал подвоха, и докладывал Императору о том, как продвигается война, как живут люди столицы, как генерал драконьего войска следит за своими воинами и что он им говорит.

С Лапой Дракона они перешли на ёнглинъ. С теми, кто готов был довериться Нагилю, они говорили по ночам или через посредников. Действовать приходилось скрытно, и даже в столице родного государства Нагиль теперь чувствовал себя, как в тюрьме.