Солнцестояние (СИ)

Должно было пройти семьдесят лет. Должна была произойти война и победа над драконом. Род Дурина должен был впустить эльфийскую кровь – но теперь в их давней игре вел Двалин, и как так получилось, сам он понять не мог. Зато теперь он всем существом ощущал, какую баснословную власть дает ему это преимущество. Никогда еще в своей жизни Двалин не чувствовал ничего подобного. Хозяин положения, хозяин семьи, и мужчина – любимый – вот ее, которая бегала от него без малого век.

Она еще похорошела. Украшалась теперь ярко и вычурно. Заботилась о том, чтобы привлекать к себе взгляды Двалина. Двалину нравилось. Нравилось то, что она стала внимательнее к нему. Узнала и запомнила о нем больше, чем за все предыдущие годы. И ревновала. О том, что Торин Дубощит ревнив до потери пульса, Двалин знал хорошо. Но никогда не подозревал, что в его сестре это качество развито еще сильнее.

Поймал ее за обнюхиванием собственного парадного камзола. Шокированный, долго пытался окольными путями выяснить, что же там она надеялась учуять. Балин подсказал, давясь от хохота: запахи других женщин. Двалин вытаращил глаза, и молча покачал головой. Да давно ли она с ума сошла, госпожа Дис, бесценное сокровище его сердца!

Потом увидел, как она дуется, оставшись одна после обеда, стоило ему только поприветствовать кузин. Половину он не знал и по именам отцов, но степень родства обязывала. Но все они были старше его, у всех было по выводку детей и по суровому мужу!

Нет, ничего не сказала Дис. Только пальцы ее дрожали необычно, когда она срывала кольца с них вечером. По-прежнему они не считались женатой парой. И вряд ли теперь им можно было сочетаться законным браком – Балин что-то толковал о попрании традиций, но Двалин отмахнулся от объяснений. Какая разница, спустя столько лет. Формально у них даже спальни раздельные. Фактически – это никого не волнует, кроме древних кумушек в пятом ярусе.

И почему только Дис ревновала? Разве был в этом смысл, хоть малейший? Смысла не было – а ревность была; Двалин видел это ясно, как при солнечном свете.

- Моя красавица, - неловко двинулся он на нее, намереваясь вернуть ее в хорошее настроение самым надежным способом. Дис сделала шаг назад, упрямо закусив губу и нахмурившись по-ториновски.

- Скажи, я сильно подурнела? – прямо, в лоб заданный вопрос; Двалин поперхнулся. Потом усилием воли заставил себя отстраниться от Дис и будто бы скептически рассмотреть ее в полумраке.

Выглядела она отлично. Сношаемые орки, выглядела она лучше, чем когда-либо. Больше всего любил ее такой Двалин: распустившей волосы, шнуровку на платье – и уже снявшей туфельки. На полпути к страсти.

Двалин пожал плечами.

- Нормальная ты, - хрипло выдавил он, не уверенный, как это звучит. Дис поникла, словно увядший цветок. Никто другой не увидел бы, но он увидел. Слегка опустились вниз плечи, чуть-чуть дрогнули ресницы, грустно обвис уголок губ, и даже платье словно вмиг стало велико. На мгновение лишь, не больше. Затем к Дис вновь вернулась царственная осанка, и она холодно улыбнулась в пространство.

- Ну хорошо. Ладно.

Двалину уже хочется прервать игру, броситься к ней. Переубеждать ее, клясться в том, что никого прекраснее нее не создал Махал. Но он не делает этого. Дис тем временем отвернулась, посмотрела немного на кровать – мрачный огонек горел в ее глубоких глазах, и повернулась снова к мужчине. Минутная слабость оставила ее, только подозрительно дрожали полные губы.

- Дорогой Двалин, не стоит заставлять себя, - странные нотки близких слез в голосе, - поверь, я взрослая женщина и переживу.

- Чего? – пробурчал гном, уже раздеваясь.

- Правда, ты… я все понимаю, - глаза выдают ее, и сцепленные пальцы, скрещенные руки и бледное лицо, - моя юность давно позади, а ты младше, и видный мужчина. Ты не обязан делить со мной ложе лишь из чувства… жалости или благодарности.

- Чего?

- Если есть другая, я пойму, и конечно, винить не буду…

Невольно вспомнился Двалину крепкий удар под дых от Торина. От Фили, кстати, удар был такой же крепкий. Дис обоих переплюнула. Словами она сражалась не хуже, чем ее мужчины – железом и кулаками. Гном сбросил оцепенение, двинулся к ней, и, повинуясь наитию, крепко припечатал ладонь поперек ее рта, заставив ее замолчать. Глаза Дис расширились, но с места она не двинулась.

- Заигрались, - констатировал Двалин, не убирая руки, - хватит.

Мог говорить много. Хотел. Но ему всегда не хватало слов. Да и нужны ли они теперь были? Дис молча кивнула, и ничего не сказала, даже когда он убрал ладонь. Глядели друг другу в глаза. Держались за руки. Понимали, что за долгие годы так и не разглядели слишком многое в своих сердцах, спеша по дороге вожделения, и не сделав и нескольких робких шагов по тропе любви.

-Спать пошли, - скомандовал, наконец, Двалин, - и будет нам…

…

Целовала его теперь, рассыпая поцелуи по телу, всегда первая старалась тянуться навстречу, ловила его, прижимала к себе, и иногда прорывался ее голос, совсем другой, никаких пошлых слов, крепких выражений, хотя и они бывали.