Солнцестояние (СИ)

- Обещаю, - твердо сказал он, - все выживем. И будем жить лучше.

…

На поле боя умирают и возрождаются к жизни. Каждая смерть врага – рождение самого себя. Если бы только не страх за родных и друзей, Двалин не знал бы слова «слабость». Но то был день великой сечи, и он, и его друзья все одинаково отрекались от страхов и слабостей. Слева Торин, справа Балин, потом откуда-то взялся Фили, пропал, потом старый Броин, а вот рычит Бифур. Сталкиваются с ним спина к спине, понимая друг друга без слов, движений, знаков и взглядов.

В своем мире, где битва заставляет их запятнать себя кровью, и очищает их души. Почему не льется сплав так легко и просто, как опускается лезвие топора? Почему никогда не дается так легко любовь, как убийство?

- Барук кхазад! – воет кто-то, и клич подхватывают сотни голосов.

А потом он распадается, и каждый воин зовет своё, родное, близкое. Кто-то убивает и умирает с именем матери. Кто-то повторяет древние клятвы, обеты и молитвы. Есть те, что, замахиваясь, называют по именам своих мертвецов. Торин, например. Месть ведет его, за которой он не видит собственного будущего, и ищет только смерти.

Но Двалин не таков. Надо бы тоже кричать о славе народа. Надо бы призывать Махала. Но вместо этого он только одно имя повторяет разбитыми в кровь губами.

Дис!

Дождется ли он от нее любви? Придет ли день, когда с ней он испытает ту же пьянящую свободу, что в смертном бою? Будет ли у их истории продолжение? Будет ли у них самих продолжение? Нет, как бы ни надеялись красавицы-гномки, Двалин не придет к ним свататься. Он навек обручен с войной. А душа его – в играх Дис.

Игра у них или все же война?

- Дис! – кричит, наконец, Двалин, обрушивая последний удар, и теряет равновесие. Его шатает. Ведет в сторону, где он встречает безумный взгляд Торина. Торин слышал. Но сейчас это можно. Сейчас это все равно.

- Мы… мы победили… - в голосе узбада то ли вопрос, то ли страх, то ли неизмеримое удивление.

Потом, горестно взвыв, он бросается назад, роняет все из рук, и другое имя рвется с его губ.

«Фили». Холодеет сердце Двалина, мир наваливается беспощадной реальностью и свершившимися смертями, колотит в ознобе, но образ Дис не тает. И сладость его никуда не исчезает.

Оценит ли она его победу? Ну хоть когда-нибудь?

…

- А ну иди-ка сюда, сучий ты потрох.

Торин явно выпил лишка. Двалин поморщился. Он знал этот голос. Знал, как бывает несдержан узбад, когда переберет. И почти наверняка… да, так и есть: Торин замахнулся, Двалин уклонился от удара. От второго уже не смог.

- Ссскотина, - шипит Торин, и Двалин ловит его кулак в раскрытую ладонь.

В Торине он любит мужчину-друга, в Дис – женщину-любовницу, но брат с сестрой похожи. Зеркальны. Одинаковы. Торин не его бьет, это Двалин точно знает. Торин свою зависть бьет. У Двалина будет продолжение. Двалину повезло. Поэтому Торин уже третий раз бьет его. И Двалин его опять прощает, хотя и не сдается так просто побоям.

- Хватит уже, - ворчит он, и толкает друга в плечо, отчего того ощутимо штормит, - в тебя кто вселился опять, а?

- Сссука ты, Двалин, - то ли всхлипывает, то ли рычит Торин, ударяя кулаком в стену, - сестру… мою…

- Да угомонись уже, ей рожать не сегодня-завтра, что ты привязался-то…

Ей в самом деле вот-вот рожать. Может, прямо сейчас: ночью и днем возле нее служанки, подруги, повитухи. И Торин радуется, конечно. Еще один племянник, ну или племянница, может быть. А все-таки Двалину в третий раз достается от Торина – вот сейчас, хоть и пьяный, узбад ухватил Двалина ловко за шею, и вполне себе серьезно душил. И Двалин стоически терпит, решив не отвечать до последнего – ведь, ответив, друга он может покалечить, это точно. Терпит, пока не начинает кружиться голова. Терпит, пока Торин матерится и клянет его, и что-то еще обидное бормочет, со словами «эльф», «тварь», «проклятый трахаль» и что-то еще похуже. Что-то там про заразного извращенца, драных девок из трактира и орочьих подстилок – тут уж даже у Двалина нервы никак не выдерживают, и Торин получает свой заслуженный удар в плечо.

До рассвета еще полчаса, неужели Торин так и напивался всю ночь?

Но стоило Торину замахнуться, как в коридоре замелькали огоньки, и мимо пронесся полураздетый растрепанный Фили, хлопнув дядю по плечу:

- Чего вы здесь! Мама ведь точно рожает, Двалин.

Из рук Двалина выпал край полушубка Торина. Из рук Торина – трубка. Оба рванулись по коридору в третий ярус.

Дверь покоев Дис хлопнула – вышел Оин, неторопливо и степенно вышагивая. Старик никогда не упускал случая поучаствовать во всех медицинских манипуляциях, даже и тех, где его участие не требовалось.

- О, уже понабежали! – громогласно сообщил он стенам о прибытии семейства, - Двалин, куда ты? Стой!

Он почти повис на плече могучего гнома, и вместе с ним снова оказался в спальне. Двалин рвался вперед, Оин, упираясь ногами, пытался его притормозить, возмущаясь: «Нельзя же! Выйти надо! Ты мужчиной-то будь, Двалин!». И – потом Двалин сам не знал, как так получилось – он отбросил Оина в сторону, к выходу из комнаты.