Солнцестояние (СИ)

«Моя ты бедовая голова, - и поцелуй в макушку, грудь вздымается перед его лицом, - сколько тебе от меня доставалось…». Руки ее нежны и мягки, прошли мозоли от вечного домашнего труда, и пахнут благовониями и розовым маслом пальчики, которые перебирает поцелуями Двалин. Вот оно, богатство и блаженство, роскошь и нега. Теперь у них есть все время мира, и вся его безграничная любовь.

И хочется сказать по привычке, что дети спят. И вспоминается, что да, спят, со своими женами, а Двили – в своей просторной комнате, с няней. Весь Эребор спит, вся Гора, все предгорья и нагорья. Нет больше ни стыда, ни стеснения, ни угрозы расставания, что вечно стояла в изголовье их ложа. Больше никаких сведений счетов, а игры пусть остаются только в постели.

- Ах! – не выдерживает Двалин, когда она седлает его, и дразнит, не позволяя войти, нависая над ним и наклоняясь к его лицу, прикусив свой острый язычок. Выражение лица – ну точно ребенок. Вот в кого пошли сыновья и дочь.

- Ты в плену, - шепчет Дис лукаво, прикусывая его нижнюю губу, и чуть царапая ногтями его запястье, - я тебя захватила.

- Я… освобожусь… от тебя, - выдохнул мужчина, - силой оружия, если придется.

- О-о, надо же… оружия, говоришь… - пальцы смыкаются на основании его члена, Двалина пробивает судорога, и он снова стонет.

И, подавшись ему навстречу и не отпуская его, Дис сладко шепчет в его пересохшие губы:

- Тогда сражайся… ду бекар!

Две отрады в жизни Двалина: сражение и любовь. И никто, кроме Дис, никогда не воплотит разом обеих.

…

Заготовка почти поддалась. Двалин утер пот со лба, закусил губу. Упорства ему было не занимать. Может, лет через сто он все-таки добьется чистой работы. Без трещин, сколов, спилов. Добьется блеска сплава, который не потемнеет. Добьется хотя бы раз. Как всего прочего добился. Получил богатство, ненужное раньше, завоевал королевство вместе с остальными, и радовался этому. Военные подвиги пьянили. Выстраданные чувства еще больше. Война и любовь, чем не мастерство? Завоевал же Дис. Случай помог, счастливый случай Махала. Семьдесят лет не получалось ничего, хотя в глубине души Двалин робко молил создателя: хоть бы разок, на двадцать, тридцать лет раньше получилось.

Дети приходят не по зову родителей, а по воле творца. Так и Двили появилась – нежданным подарком, драгоценностью свыше.

Двалин усмехнулся, вспоминая предыдущий день. Двили исполнилось четыре. Висела на шее у братьев, попеременно у одного и другого. Фили она целовала с нежностью, робела перед ним немного, и очень по-женски заботилась о нем. Пыталась воспитывать Ори, любила играть с бородой брата, расчесывала его волосы своими ручками. А Кили, даром что любил теперь притворяться «взрослым» - станет ли он им когда-то на самом деле? – после рождения Двили обнаружил в ней самого преданного соратника по хулиганствам. Маленькая гномка любила над ним поиздеваться. К Тауриэль относилась со сдержанным любопытством.

А отцом своим Двили вертела, как хотела, и тут уж ничего не поделать. С ужасом думал Двалин о том времени, когда за ней начнут приударять молодые гномы. Уже сейчас у него сжимались кулаки, и недобрым взглядом провожал он тех приятелей, у кого подрастали сыновья. Что за наваждение!

Поговаривали другие отцы семейств, что после рождения детей женщины отдаляются от мужчин на какое-то время, и в глазах их теряется прежний свет: мысли то и дело возвращаются к потомству, страсть гаснет. Двалин мог бы поспорить. Дис была близка ему, как никогда прежде. Робко, неумело сближалась, и открывалась с неожиданных сторон. Маленькие шаги, иногда по шагу в месяц, к нему навстречу.

Иногда поданное ему блюдо. Стеснительно проведшая по грязной щеке ладонь, тут же отдернутая. То, как она лила ему воду на руки, после дня, проведенного за грязной работой. То, как прикрывала его босые ноги одеялом. Поцелуи. Осторожные объятия. Не спугнуть бы, не прогнать прорвавшейся страстью, что копилась и кипела десятки лет, и только ждала разрешения.

Мысли о Дис всегда приходили на несколько минут раньше, чем она сама. Странно, как бытовая привязанность отражает сокровенную сердечную связь, задолго до того, как ее обнаружат и назовут по имени… вот и теперь ее привычные бодрые шаги, знакомый ритм ее походки раздался за его спиной. Двалин оглянулся через плечо. Дис, закатав рукава и подобрав юбку, улыбалась. Волосы ее были спрятаны под чепец. Работать пришла.

- Дай, помогу, - тихо произнесла она, и положила руку на его, - давай еще раз.

- Молот тяжелый…

- Вместе. Давай попробуем.

Она потянула заготовку на себя, и он примерился к ней. Нужно было быть очень осторожным и внимательным, и ни в коем случае не промахнуться. Раньше никогда не удавалось удержать форму. Глина трескалась, даже обожженная. Он всегда слишком сильно сжимал пальцы, а когда старался этого не делать – она выскальзывала из руки. Но сейчас форму держала Дис, и Двалин осторожно примерился, прежде чем занести молоток. Только бы не поцарапать металл!

- Давай…