Соло

Макс дёрнулся и побежал наперерез несущейся вниз опоре на пределе сил, стремясь опередить её. На секунду контуры его фигуры смазались от невероятной скорости, с которой он двигался, а в следующий миг арат возник у подножия холма, прямо перед неуклонно приближающейся трубой. Встал между нами и ею, расставив ноги для устойчивости, подавшись корпусом вперёд. Приготовился ловить трубу голыми руками?!

– Используй Ажан, – гремел источник, озаряя весь холм голубым сиянием с несколькими более ярко выраженным лучами, – как новый дополнительный упор…

Макс его услышал, но сделал по-своему – из его правой руки столпом голубого огня вылился огромный меч выше меня ростом. Арат развернулся и вонзил двуручник, успешно управляясь, впрочем, одной рукой, прямо перед нами, загнав в почву наполовину. И развернулся трубе навстречу.

Макс и основание башни встретились у подножия холма. Бесшумно, абсолютно беззвучно. Я слышала только своё тяжёлое дыхание, да бешеный пульс бился где-то в горле. Я не поняла, успел ли арат коснуться металлической громадины. Он шёл к ней, выставив вперёд руки, когда она вдруг взлетела перед ним, окуталась голубым светом и замерла. У него получилось, он взял её под контроль!

Усилия для этого потребовались немалые, и большое тело забугрилось вздувшимися, напряжёнными мышцами. Макс с видимым трудом поднимал вверх руки, и вместе с ними поднималась труба. Он качнулся вперёд и сделал шаг, потом ещё один. Труба, зависшая в воздухе, плыла перед ним, удаляясь от нас. Добравшись почти до вершины холма, Макс остановился. Он замер, и напряжение стало отпускать его. Взял мысли под контроль, поняла я, а до этого, значит, удерживал эту штуку действительно практически грубой силой и одним желанием. Труба словно вдруг стала лёгкой, как пушинка, так легко Макс развернул её в воздухе вертикально и ювелирно посадил на основание и торчащие вокруг него штыри. Взлетели в воздух, зависли на секунду и, повинуясь лёгкому жесту Макса, точно опустились на штыри несколько металлических штук… наверное, гайки? Закрутились с шуршащим скрежетом.

Макс с секунду полюбовался на установленный первый ярус, потом развернулся и легко побежал к нам. Я навсегда это запомню – кажется, что земля вздрагивает, когда её касаются ноги этого мощного атлета с развевающимися за спиной длинными волосами и глазами, залитыми ярким голубым светом. Фантастическая картина…

Макс приблизился и опустился передо мной на колени, чтобы быть одного роста.

– Испугалась? – спрашивает он с тревогой, что в исполнении арата звучит немного угрожающе.

Но я только молча хлопаю глазами, вцепившись руками в подлокотники кресла. Макс непонимающе оглядывает меня.

– Я же велел тебе молчать! – наконец, доходит до него, и в грубом низком голосе звучит раскаяние. – Создатель, я не думал… Прости, котёнок, я погорячился. Как ты себя чувствуешь? Тебе не плохо? Хочешь уйти отсюда?

А я не хочу отвечать, хоть и могу теперь говорить. Просто качаю головой, я собираюсь остаться. Хочу досмотреть шоу. А ещё в моей голове бьются нехорошие, пугающие мысли. Это что же, если он скажет «Умри», я умру? Или, наоборот, «Живи»… Что было бы, если бы он сказал не дышать? И любовь у нас, она… настоящая? Или тоже по приказу? Нет, тогда он ещё не умел такого, тогда он просто мог чего-то сильно хотеть. Вот как, значит, всё у нас было… А люблю ли я Макса? По-настоящему? Или мои якобы чувства навеяны его желанием уложить меня в постель?

Не добившись от меня вразумительного ответа, но удостоверившись, что я в порядке, Макс оставил нас и вернулся к ветряку, расстроенный и преисполненный сожаления. Надеюсь, это не помешает ему закончить работу. Проходя мимо, он притормозил и протянул руку к торчащему из земли мечу. Тот дёрнулся, но не освободился. Просто налился светом и пронзил ладонь хозяина. Исчез в его теле! Будто и не было. А Макс продолжил путь.

– Нет, Ажан, нельзя так думать, – Ба сочувственно погладила меня по руке, заметив мою напряжённую позу и прикушенную губу. Как она хорошо меня знает. Или у меня на лице всё написано? – Он не хотел, не такой он… не желал тебе зла. Он же очень добрый, как я тут поняла недавно. Я думаю, он тебя любит, по-настоящему. И ты любишь, не сомневайся. Уж я-то тебя изучила за все эти годы. Но, конечно, аккуратнее надо быть… в семейных разборках.

И Ба замолчала, задумалась о чем-то. Как-то странно, и куда только делся её тяжёлый характер? Сколько её помню, с ней редко когда было легко. Хотя можно предположить, что она всего лишь оценила Макса по достоинству. Ведь он совсем не такой, не тот блестящий избалованный мальчик-мажор, каким кажется на первый взгляд.