Соло для оркестра

Он с сожалением подумал вдруг, что вместе с охлупнями на соломенных крышах исчезли и широкие гнезда аистов, но тут же радостно углядел в одном из дворов столб, а на столбе колесо с растрепанным, таким привычным гнездом, из которого торчала голова птицы на ослепительно белой длинной шее.

Он остановился.

Здесь, за околицей, шоссе поворачивало на восток, в сторону близкой границы. За ручьем с низким ольшаником по берегам и рослым тополем снова были только поля и яростное солнечное безумие, пронизанное мелкими световыми взблесками.

Ничто не шелохнется, и только двое цыган в этой тишине раскаленного горна копошились на стройке.

Он постоял, наблюдая за их работой, и его незаметно охватила усталость.

Дудова в драной кофте, повернутая к нему спиной, просеивала песок. Муж ее, голый по пояс, окутанный пылью, волочил балку. Вот он нагнулся, встал на колени, выпустил бревно и потянулся, распрямляя спину. Затем поднялся, взял лежавшую рядом доску, но тут же бросил. Постоял недвижно, опустив руки, переводя дыхание. У Дуды была черная впалая грудь, выглядел он предельно изнуренным и словно бы высохшим.

Двое мальчишек сыпали в бочонок известь, один из них помочился туда, и вверх взвилось облачко белой пыли.

Воздух над землею дрожал.

Отец окликнул ребят хриплым голосом.

Мальчишки были очень похожи, оба круглоголовые, с большими выпученными глазами. Ребята не сразу поняли, что их зовут, но потом подбежали к отцу, и все вместе они потащили балку к сараю у соседнего забора.

Потом Дуда ушел в сарай, а из-за кучи песка вылезла голенькая девчушка. У нее, как и у всех, были черные курчавые волосы и большие рыбьи глаза. Она уставилась на Эмиля, и глаза ее вспыхнули изумлением.

Не выпуская из рук какой-то брусочек, она медленно, сантиметр за сантиметром, подползала к Эмилю.

Ее влажные ноги и животик облепили песчинки.

Дудова обернулась и окинула Эмиля долгим, изучающим взглядом, узнала и поняла, что он пришел к ним.

Тогда она воткнула лопату в песок и направилась к нему, но остановилась и крикнула мужу:

— Имро!..

После второго ее оклика дверь сарая распахнулась от удара ногой, на пороге появился Дуда с пилой в руке и непонимающе перевел взгляд с жены на Эмиля и снова на жену. По лицу его пробежала тень.

Жена подошла к нему и что-то быстро-быстро зашептала.

Он поднял голову, хмурое лицо прояснилось, на нем, как и на лице жены, просыпалась надежда, продираясь сквозь густые черные заросли, закрывавшие лицо до самых глаз и ушей.

— Здесь, значит, вы строитесь, — сказал Эмиль и снова оглядел дом, вклинившийся между крайними усадьбами деревни.

* * *

Цыганка приходила к нему три дня назад, он разговаривал по телефону, торопился куда-то и сделал нетерпеливый знак рукой.

Дудова стояла у стола в мятом пестром выходном платье с блестящими пуговками. Глядя на него, она закусывала губы, пересохшие и растрескавшиеся. Темные волосы, стянутые на затылке, глубоко посаженные глаза, широкий лоб. Цыганка была немолода — лицо морщинистое, дряблые груди.

— Ну, что произошло? — проговорил он с раздражением.

Она сказала, что они с мужем купили участок, а их не принимают в деревне.

Они обращались в районный национальный комитет и в канцелярию президента писали, откуда уже получили ответ — что они, само собой, могут поселиться в деревне.

Эмиль поинтересовался, что на это сказал Буц.

— Если, мол, товарищу президенту хочется, пускай бы и позвал вас к себе в Град, а в деревню мы вас все равно не пустим.

Эмиль в недоумении уставился на Дудову.

— Буц?

Она криво усмехнулась и извергла поток проклятий.

— Буц? Быть того не может, — пробормотал он. — Брехня это или, скорей всего, недоразумение.

На лице ее появилось напряженное, жесткое выражение, она завертела головой.

— Не брехня.

Он закурил и предложил ей.

Дудова взяла сигарету нерешительно, но курила жадно, затягиваясь и выпуская дым через нос.

— Чем занимается ваш муж? — спросил Эмиль.

— Работает, копал тут, на нефтепроводе, а после попал на станцию, где перекачивают.

Ни черта не понимаю… В чем же дело, если Буц…

Эмиль взглянул на часы.

— Ладно. Это так срочно?

— Дом уже стоит.

— Стоит? — почти выкрикнул он. — Чего ж тогда?..

— Строить дом цыгану можно, пожалуйста… — проговорила она и снова разволновалась. Голос у нее был глубокий, но резкий.

— Ну ладно, — прервал он ее и, поднявшись, посмотрел на часы. — Сейчас у меня совещание, но при случае я загляну в Матейовице.

Она продолжала стоять и молчала.

Такие слова, видимо, слыхала не раз и не верит мне, подумал Эмиль.

Судорожно напрягшись, она пыталась превозмочь свою беспомощность.

Губы у нее дрожали, взгляд прожигал. Загнанный собаками одинокий истерзанный зверь, которому больше некуда податься.

— Я загляну к вам, — повторил он.

* * *

И вот он осматривал дом.

Кирпичное строение с кухней, три комнаты, кладовка. Крыша из этернита. Дуда готовил уже доски для пола. За домом двор, место для огорода.