Соло для оркестра

Именно такая неприятность с нами недавно и случилась: со мной, как с ответственным лицом, и с Эдой, моим помощником. Об этом поочередно писали в заводской многотиражке, в районной газете и, наконец, в воскресном приложении к областной газете. После чего меня навестил сам директор: с него, мол, хватит, больше он не намерен вытаскивать меня из лужи, в которую, кстати, и сам он сел по моей милости. И расплачиваться на этот раз будет не предприятие, а лично я, из своего кармана; впрочем, Эда может подбросить мне что-нибудь, если на то будет его добрая воля.

— Какая еще воля, — пустился в рассуждения Эда, — да тут впору утопиться. Подумать только, последний косяк рыбы в наших краях… — Он с досадой махнул рукой. — Так сколько тысяч крон с нас возьмут?

— Вам не кажется, — сказал директор, потемнев лицом, — что вопрос следовало бы сформулировать несколько иначе: сколько вам дадут лет?

— Ну, зачем же так сразу, — говорю я, отрезаю ломтик от ветчины, принесенной на полдник, и предлагаю директору: — Не угодно ли отведать?

Директор дернулся и прошипел:

— Спасибо, что-то не хочется!

— Теперь хоть езжай на рыбалку к морю, — брякнул с горя Эда, а этого делать не следовало, потому что директор тут же навострил уши. Эда — страстный рыбак — тайком ходил ловить карпов из строго контролируемого опытного косяка, который был запущен на развод в наше водохранилище. Мало того, что он ловил без разрешения, которое давно уже никому не выдавалось из-за катастрофического сокращения рыбьего поголовья; теперь он умудрился отравить последнюю стаю, которую он берег и выхаживал только для того, чтобы время от времени поймать какого-нибудь карпика, а потом опять отпустить его в воду. Эда взял со стола кусок ветчины, от которого отказался директор, и жадно запихнул в рот.

— Это были последние экземпляры пресноводной рыбы на нашей территории, — в голосе директора завибрировали угрожающие нотки.

— Может, ничего страшного с ними не случилось. — Эда вытер жирные пальцы платком. — Кто-нибудь видел, чтобы они всплыли кверху брюхом?

Эда был не из тех, кто добровольно признает свое поражение — его можно было уличить только фактами, хотя он отлично знал, что химикалии в воду все-таки попали.

— Только этого нам всем не хватало: найти дохлую рыбу! Я могу порекомендовать вам лишь одно, — грозно сказал шеф. — Завтра же возьмите отпуск за свой счет и основательно обследуйте наше водохранилище. Это ваш единственный шанс на спасение!

— То есть? — недоуменно спросил я, скомкал бумагу от бутербродов и швырнул ее в корзинку.

— Ваше спасение в том, что вы ничего не найдете, ясно? Ни одна рыба не погибла!

— А вы знаете мою теорию? — Эда заморгал с таким невинным и простодушным видом, что я насторожился.

— Нет, не знаю, — отрезал директор, — меня интересует только рыба, и ничего больше.

— И я про то же, — невозмутимо продолжал Эда. — Возможно, рыба не подохла, она могла просто улететь.

— Что такое? — оторопел шеф и на всякий случай посмотрел на меня: не ослышался ли он.

— Видите ли, — серьезно сказал я, — это у него такая теория: что рыбы в процессе развития перескочили через земноводных и змей, то есть пресмыкающихся, и под влиянием искусственной жизненной среды попали сразу на более высокую ступень развития: у них выросли крылья, как у птиц, и они из этой грязной, вонючей воды просто улетели. — Уф! После этой тирады я с облегчением перевел дух.

— Я слегка подправил дарвиновскую теорию естественного отбора, — вступил в разговор Эда и выплюнул в корзинку непрожеванную шкурку от ветчины. — Отравленная химикалиями вода, этот крайне негативный фактор, вызвал гигантский скачок в эволюции этих живых существ. Такая метаморфоза среди организмов просто ускользнула от нашего внимания. Из рыб получились птицы, а те просто взяли и улетели.

— А из этих птиц что получится? — Директор схватился со страдальческой гримасой за голову и так затряс ею, что с носа слетели очки.

— Вот этого я, простите, не знаю, — бесхитростно отвечал Эда.

— Эвжен! Вы мне за него отвечаете, — из последних сил прошептал директор, переведя на меня усталые глаза. — А когда закончите свои поиски, помогите ему найти какую-нибудь работу. Я понятия не имел, что у меня работают такие гении!

Директор едва кивнул и исчез — его словно ветром сдуло. Он даже забыл закрыть за собой дверь.

— Нет, я ему докажу, — мрачно сказал Эда на другой день, когда мы крейсировали по водохранилищу. — Даже если мне придется пить эту гнусную воду. Неужто мы напустили в нее столько химии, что вся рыба непременно должна была подохнуть?

— И все же директор прав, эта твоя теория — изрядная чушь. Почему это рыбы превратились именно в птиц? — Я отвинтил колпачок термоса и хлебнул чаю.

От возмущения Эда лишился дара речи. Но тут же взял себя в руки.