Соловьиная песнь (СИ)

Самые худшие подозрения терзали небогатое воображение Дэйзи. Она даже собиралась покинуть дом, потому что не могла больше выносить позор, тяжелым грузом давивший на ее хрупкие плечи, но решила, что если есть хоть малейший шанс помочь Мэри, вытащить ее из пропасти морального падения, то она сделает все, что может. Служанка не без оснований считала, что ее хозяйка видится с каким-то мужчиной, причем совершенно непорядочным. И, мало того, даже самые непорядочные мужчины поджидают девушек в садах, под окнами, а не наоборот. Где же видано — чтобы сама барышня ездила на тайные свидания? Нет, это точно не джентльмен. Джентльмен не стал бы так поступать. «Надеюсь, этот негодяй хотя бы сделает ей предложение, и я наконец смогу посмотреть в глаза мерзавцу», — размышляла Дэйзи, яростно протирая пыль. Она так отвлеклась, что не заметила, как нечаянно в порыве праведного гнева потерла лакировку на столешнице.

Теперь-то она понимала, почему мисс Грей не нанимает еще прислугу. Это грозило распространением слухов. Плутовка ведь знает, что старая Дэйзи будет молчать, как могила, даже если ее будут пытать, но ни за что не скажет плохого слова о ней. Добрая женщина замечала, что ее малышка меняется на глазах. Выражение лица ее стало жестким, насмешливым, она была холодна с Дэйзи, как никогда. Связь между бывшей няней и ребенком окончательно разорвалась. И женщина знала, что только одно может послужить тому причиной — между ними встал кто-то третий. Это из-за него порядочная и задорная девица превратилась в фурию с тяжелым взглядом из-под нахмуренных бровей. Но стоило Мэри начать собираться в очередное свое непонятное путешествие, как она превращалась в прежнюю девочку, глядела в зеркало, звонко смеялась сама себе, почти подпрыгивала от какой-то ведомой только ей радости. Значит, она дарила свое былое веселье только одному человеку. Дэйзи сжимала кулаки, когда дверь за девушкой в очередной раз закрывалась. Она смотрела в окно на удаляющийся силуэт, и сердце у бедняги сжималось. Если бы она только знала, кто этот мужчина. Она выцарапала бы ему глаза, перегрызла глотку, как сторожевой пес, за то, что тот посмел отнять у нее дочку лучших людей на свете. Но даже Дэйзи не предполагала, насколько плохим в привычном понимании был человек, так безжалостно завладевший мыслями мисс Грей.

А Мэри, конечно, не волновало мнение ворчливой тетки. Зачем волноваться, если перемен не предвидится. Не собирается она сходить с пути, который ей по душе. Мэри считала, что окружающие по-прежнему ничего не замечают, и ей ничегошеньки не грозит.

Она начала расширять свой круг знакомств, подсаживалась к другим Коренным и прочим бандитам в кабаках. Сначала они не хотели церемониться с игрушкой Билла, но даже самые угрюмые негодяи в итоге сдались, захваченные ее обаянием. Заливистый смех Птички наполнял салуны. К тому же, она купила уважение своим навыком метания ножей. В отличие от Дженни она была не просто помощницей Мясника, девочка будто бы решила унаследовать все его навыки, стремительно обучаясь всему. Гибкая, как расплавленное стекло, благодаря своей молодости и свойствам характера, Мэри на глазах вливалась в этот странный и опасный мирок. Она хохотала над вульгарными шутками, распугивала шлюх и работала на публику, как могла. Многим нравилась крошка Мэри, такая неуемная и дерзкая, совсем не похожая на остальных.

Женщины, попавшие в пучину беззакония, обычно были помечены бедностью, угрюмы или наигранно кокетливы. Мало кто становился на эту странную дорожку по собственному желанию, имея все, что нужно для хорошей и обеспеченной жизни. Тем-то она и отличалась от других здешних обитательниц и, надо сказать, выводила из себя их не хуже, чем аристократок. Бабы смотрели на нее с нескрываемой злостью, а она лишь улыбалась им, сверкая белоснежными зубками, и подмигивала. Конечно, они не могли не завидовать ей. У Мэри на руках никогда не было мозолей, она не трудилась ни минуты, вся ее жизнь стала сплошным развлечением, в прошлом же была мирным существованием безо всяких забот. Она не считала заботами руководство собственными деньгами. Уплатой налогов, сбором положенных средств и вообще всеми финансовыми махинациями занимались двое ее управляющих. Один в Нью-Йорке, другой на месте — на плантации. Они не могли не завидовать ей, такой цветущей, с розовыми щечками и светло-персиковой кожей, всегда нарядной и блестящей. От Птички всегда пахло столь очаровательно, аромат ее духов дуновением эдемского бриза вторгался в грозную плеяду запахов табака, пота и спирта, вызывая неподдельный интерес мужчин и злость у соперниц.