Сомнамбулы: Как Европа пришла к войне в 1914 году

Учитывая условия англо-французского соглашения, не было ничего особенно удивительного в стремлении укрепления французского влияния в Марокко. Но министр иностранных дел Франции решил придать этой политике показательный антигерманский оттенок. Возможные разногласия с Испанией были разрешены путем обмена территориями, а Североафриканское соглашение 1902 года с Италией гарантировало уступчивость Рима, согласие Лондона было частью условий Антанты. Однако немцам не предложили ничего. Берлин не был даже заранее поставлен в известность о намерениях Франции. Это было отходом от собственной прежней политики Делькассе, которая предусматривала, что согласие Германии будет достигнуто в обмен на территориальную компенсацию «в других частях Африки, где у нее могут быть интересы»[462]. Решив исключить немцев, Делькассе добавил абсолютно лишний элемент провокации в свою североафриканскую политику, за что подвергся критике со стороны своих французских коллег: даже Поль Ревуа, ближайший соратник Делькассе в марокканском вопросе, сетовал на непримиримость министра; «великое несчастье», говорил Ревуа, состоит в том, что Делькассе счел «неприемлемым вести переговоры с Германией. „Немцы – отвратительные мошенники“, – говорит он. Но, ради всего святого, я прошу не обмена романтическими словами или свадебными кольцами, а делового разговора!»[463] Даже Эжен Этьен, лидер Французской колониальной партии, оценил отказ Делькассе вести переговоры с немцами по Марокко как «верх неосторожности»[464].

Со своей стороны, министерство иностранных дел Германии уже давно с подозрением следило за активностью Франции в Марокко и твердо намеревалось не допустить, чтобы французское правительство, действуя в одностороннем порядке, нанесло ущерб интересам Германии в этом регионе. Немецкая позиция была законна с юридической точки зрения: международное соглашение 1881 года официально признавало Марокко как область, статус которой может быть изменен только на многосторонней основе, посредством международного договора. Однако конечной целью политики Германии было не соблюдение международного права, а, скорее, испытание на прочность Антанты. Сообщения из Лондона дали немцам повод предположить, что британское правительство не будет считать себя обязанным вмешиваться в спор по поводу Марокко между Францией и третьей державой[465]. Была надежда, что это, в свою очередь, напомнит французам – в причудливой формулировке кайзера, – что «у флота нет колес», и тем самым смягчит их сопротивление тому или иному варианту поиска взаимопонимания с Германией[466]. В этом смысле марокканскую инициативу можно рассматривать как развернутую на запад версию поиска подходов к России в 1904–1905 годах.

В начале января 1905 года французская делегация отправилась вглубь марокканской территории, в Фес, чтобы потребовать передачи Франции контроля над марокканской армией и полицией; султан Мулай Абд аль-Азиз ответил отказом. 31 марта 1905 года кайзер Вильгельм II, совершавший прогулку на яхте по Средиземному морю, нанес неожиданный визит в Танжер. Встреченный восторженными толпами жителей города, увидевшими в немецком государе желанный противовес французам, Вильгельм поехал в германскую миссию, где оказал холодный прием третьему секретарю французской миссии, который приехал приветствовать его «от имени г-на Делькассе», и выступил на устроенном ему торжественном приеме с речью, в которой заявил, что немецкие коммерческие и экономические интересы, а также независимость и целостность Марокко должны быть сохранены[467]. Пробыв в городе едва ли два часа, он вернулся на яхту и покинул Танжер.