Сон

Повзрослев, Тамара стала врать меньше, но интереснее; почти во всех сочиненных ею историях она признавалась Миле. Так, в шестом классе на уроке внеклассного чтения, когда нужно было пересказать какое-нибудь понравившееся произведение не из школьной программы, Тамара долго тянула руку, трясла ею, привставала с места; очутившись же у доски, заняла ровно треть урока сбивчивым, торопливым рассказом. Волнуясь и задыхаясь, она подробно изложила содержание фантастического романа американского писателя с неудобопроизносимой фамилией явно финского происхождения (Мила, бывшая в курсе всех приключенческих новинок, выписывающая журнал «Иностранная литература», сразу насторожилась). В романе какие-то «желтенькие» существа сражались с другими, «синенькими», строили города, захватывали в плен неизвестно откуда появившихся в этом царстве разноцветных уродцев волооких красавиц; в финале появился умопомрачительный незнакомец в серебристом летательном аппарате и увез с собой главную красавицу, Иннамуру, Мила до сих пор помнила это дикое имя. Корректная литераторша Ольга Петровна вздыхала, почесывала нос, снимала и вновь надевала очки, но не решалась остановить Тамару; к тому же, вероятно, ей было неловко от собственного незнания столь занятной фантасмагорической вещицы. Еще до окончания урока Тамара шепотом призналась Миле, что сама сочинила этот нелепый сюжет. «Ну как тебе?» — требовала она ответа. Мила, к тому времени довольно известный в школе стихоплет (в каждом номере стенгазеты были ее стихи) сочла благоразумным промолчать.

В седьмом она писала сама себе красивые длинные письма измененным почерком (корявый наклон влево), якобы от какого-то влюбленного в нее мальчика; нарочно оброненное Тамарой у парты письмо подняла вредная Ленка Мазина, отличница и активистка, и потом обнародовала при всем классе (мальчишки радостно ржали). Тамара закрывалась руками, как будто от смущения, а потом выбежала из аудитории под общий гогот; после этого ее авторитет в классе почему-то вырос, особенно среди мужской половины; Тамара долго еще потом предлагала Миле написать для нее кучу писем и зачитывала образцы, она была готова пожертвовать даже текстами обращенных к самой себе посланий, уже зачитанных до дыр (перечитывала их с таким упоением, что уже сама верила в несуществующего героя); но Мила благоразумно отказалась. Она никогда не страдала от недостатка мужского внимания; более того, это внимание ее раздражало и смущало; и потом, Миле почему-то казалось, что Тамара сделала себя посмешищем для всего класса, хотя Тамара была прямо противоположного мнения.

Сейчас Мила категорически не узнала Тамарин голос; он стал каким-то взрослым и тусклым; Тамара скорее не обрадовалась, а удивилась, когда узнала, кто звонит. В ответ на Милино предложение встретиться сказала после паузы:

— Ну давай, а где?

С утра Миле приглянулся бар или ресторан «Harley Davidson» недалеко от Центрального рынка, проезжали мимо с Володей. Привлекло название; интересно, что там могло быть такое внутри? — насколько Мила помнила, во времена ее школьных лет там была женская консультация, и в восьмом классе их позорно повезли туда, сняв с уроков; хихикая и краснея, перепуганные девчонки оккупировали маленький коридорчик; после этого по школе долго ползали слухи, кто «девочка», а кто уже «не девочка», благодаря громким голосам врачей, слышанным остальными из-за белой двери, пока очередная из них проходила экзекуцию; позднее место консультации заняла, кажется, косметологическая клиника.

Лихое название, надо отдать должное новым хозяевам, было написано без ошибок, красивая красная надпись, привлекательно светящаяся, наверно, по вечерам ряд цветных лампочек обрамлял ее. Два раза в центре города Мила видела «харлеи» — один раз кожаный всадник нагнал их «бьюик» на повороте, другой раз шикарный мотоцикл самостоятельно стоял, прислонившись к столбу, прикованный толстенькой цепочкой. Это было открытием для Милы — похоже, местные нувориши не только были богаты, но и имели своеобразное чувство стиля, раз позволяли себе такие игрушки; «харлеи» попадались Миле в Москве, но в Питере их не было; тем более сильным казалось искушение посмотреть на обстановку и посетителей одноименного заведения; не могло же в городишке с населением в пятьсот тысяч последние годы появиться достаточное количество «беспечных ездоков», чтобы заполнить собой интересующий Милу ресторанчик, хотя его завсегдатаями могли оказаться и обычные «рокеры» времен Милиной юности.

— Ты не знаешь, это местечко не только для мотоциклистов? Туда не страшно пойти двум приличным девушкам?

— Да нет, — вяло ответила Тамара, — но, кажется, там дорого.

— Я приглашаю, я и плачу, — сказала Мила.

— Да нет, там действительно очень дорого. Туда одни жлобы ходят.

— Тамарка, ты можешь считать меня жлобом, но мне действительно просто хочется посмотреть, что там внутри. Я плачу, сколько бы это ни стоило.

— Наверно, ты разбогатела, как болтала всем, уезжая, — саркастически заметила Тамара.

— Ну да, — засмеялась Мила, — актрисой вот, правда, не стала.