Сонджу

Когда она сказала золовке об их решении уехать и сердечно поблагодарила её за кров и еду, та выглядела обеспокоенной, напоминая ей, что война ещё не закончена.

Через три месяца после эвакуации Сонджу и её спутники покинули Тэджон. По пути на вокзал Сонджу вдруг почувствовала откуда-то трупный запах, как будто запах отходов из мясной лавки.

Вторая Сестра сморщила нос.

– Что это за запах?

Свернув за угол, Сонджу увидела справа от них широкий участок земли с изувеченными телами – мужчины и женщины лежали лицом вниз совершенно неподвижно. Тёмная кровь пропитывала землю, текла с голов на шеи и пачкала гражданскую одежду. Сонджу едва не стошнило. Она гадала, не в опасности ли они сами. Инстинктивно они со Второй Сестрой развернули детей к себе, чтобы не дать им увидеть. Но, разумеется, те уже успели подсмотреть. Чхулджин и Чина были достаточно взрослыми, чтобы знать, что именно предстало их глазам – поэтому они не задавали вопросов. Теперь они познали смерть – то, какой жестокой она может быть. Держась за руки, они все побежали к вокзалу. Сонджу хотелось кричать. Её голова пульсировала от гнева, готовая взорваться. Им не стоило уезжать. Свёкор ведь говорил им не возвращаться, пока война не закончится. Неподвижные тела, похожие на мясо животных, источающие запах мертвечины, просочившийся ей в нос и пропитавший кожу – Сонджу продолжала ощущать эту вонь, даже когда они оказались достаточно далеко. Она даже не замечала, как по лицу текут слёзы.

Сонджу и Вторая Сестра почти не говорили друг с другом в поезде. За одну станцию до Маари поезд вдруг резко остановился, и машинист безо всякого объяснения велел пассажирам выходить.

Группа Сонджу присоединилась к длинной цепочке людей, идущих по узкой дороге между рисовых полей. Чхулджин жаловался на мозоли на пятках. Чина ныла, что у неё устали ноги. Вторая Сестра поставила на землю двухлетнюю Чинджин, привязала пятилетнюю Чину к спине и продолжила идти, в одной руке неся багаж, другой держа за руку Чхулджина. Чинджин, её младшая дочь, держалась за свободную руку Сонджу и ковыляла за ней без единой жалобы. Она была крепким ребёнком – девочка, рождённая в день выборов, молчаливая, но всегда внимательно за всем наблюдавшая. Сонджу сжала маленькую ладошку Чинджин и обернулась через плечо, чтобы взглянуть на Чинджу у себя на спине. Они следовали за процессией женщин, несущих свёртки с вещами на головах, и мужчин, несущих тяжёлый багаж на спине. Возле железной дороги Сонджу увидела большой кратер. Невольно она задалась вопросом: как много людей умерло во время взрыва? Как много умерло по всей стране?

Дальше тянулись фермерские угодья до самого основания высоких холмов вдалеке. Воздух был чистый. Сонджу наконец-то могла дышать. Её сердце подскочило, когда она увидела вдалеке знакомое дерево, под которым наёмные работники Второго Дома ели обед. Они поспешили пройти через подземный переход к клановым домам. Приближаясь к дому на холме, Сонджу посмотрела вверх и увидела крышу, выглядывавшую из-за можжевеловой изгороди. Каштановое дерево, росшее на границе территорий Второго Дома, всё ещё стояло на месте – его нижняя ветвь изгибалась под знакомым углом.

– Мы дома, дети.

Сонджу ускорила шаг.

Чхулджин и Чина захлопали в ладоши и побежали по холму вверх, ко внутреннему двору, подпрыгивая и тяжело дыша. Чхулджин толкнул ворота и промчался по двору, крича:

– Бабушка! Дедушка!

Из кухни выбежала свекровь, широко улыбаясь и сверкая глазами. Обняла Чхулджина и Чину, которые бросились к ней. Подошедший свёкор гладил детей по голове. Вторая Сестра и Сонджу поклонились им.

– Как у вас тут дела? – спросила Сонджу, всё ещё задыхаясь после быстрого подъёма по крутому склону.

– Ничего плохого с нами не случилось, – ответил свёкор. – Мы вас пока не ждали, но я рад, что вы добрались в целости и сохранности.

Чхулджин и Чина начали наперебой рассказывать бабушке с дедушкой о взрывах и выстрелах, но не о мёртвых телах, которые они видели по пути. Бабушка напомнила им о кролике, и дети убежали проверить питомца. Когда они оказались вне зоны слышимости, Вторая Сестра спросила:

– Здесь тоже шли сражения?

– Да, но всё быстро закончилось, – свекровь не стала пояснять подробнее: похоже, она не хотела углубляться в тему.

Взяв багаж, чтобы отнести его в комнату, Вторая Сестра пробормотала в отчаянии:

– Тогда битва, должно быть, разразилась и в деревне моего отца.

Когда свёкор вернулся на мужскую половину дома, Сонджу осталась со свекровью и спросила:

– Чинвон вернулась?

– Она в Большом Доме, – свекровь понизила голос. – Двое сыновей хозяйки ушли на север: они оказались коммунистами. Твой муж ведь не рассказывал об этом?

– Нет. Только о том, что они усердно учились, – ответила Сонджу. – По его словам, они почти не общались с ним, несмотря на то, что прожили под одной крышей два года.

– Даже после выпуска из университета они почти не навещали своих родителей, – свекровь осуждающе зацокала языком. – Теперь их родители не могут смотреть в глаза людям. Если увидишь их, не упоминай их сыновей.