Сонджу

– На Пусан враг не нападал напрямую. Шесть недель войска ООН сражались под Масаном, Тэгу и Пхоханом. Американские войска взорвали мосты через Нактонган, чтобы остановить врага. Сотни беженцев умерли при попытке пересечь реку и попасть в Тэгу. Когда враг проиграл и отступил, мы уже были на пути домой, но потом в январе Сеул снова захватили. Мы уехали оттуда вместе с беженцами.

– Я так рада, что ты дома, – мать положила ему ещё мяса.

Вымывшись в бане и поговорив с матерью, муж Сонджу пришёл в спальню, некоторое время понаблюдал за спящей дочерью и лёг на йо. Сонджу притянула его ближе.

– Мы по тебе скучали.

Не говоря ни слова, он стал раздевать её, охваченный своим голодным нетерпением, как раньше.

На следующее утро он выглядел отдохнувшим.

– Сегодня я навещу старейшин клана после завтрака с отцом.

– Сначала тебе стоит кое-что узнать.

– Что такое?

– Сыновья из Маленького Дома добровольно отправились на север. Не упоминай их при семье. Твоя мать спрашивала меня, не демонстрировали ли они симпатии к коммунизму.

– Нет. Зачем им это?

– Я сочувствую семье Маленького Дома.

Война ещё не закончилась, и возвращавшиеся солдаты могли отомстить им.

Он рассказал ей: один из его коллег, с которыми он учился в университете, тоже уехал на север. Он понятия не имел, что у этого человека имелись марксистские идеи. Тот оставил на юге жену и двоих детей.

– Это ужасно…

Её муж также сказал, что двое других его коллег записались в армию, несмотря на то, что не обязаны были этого делать, поскольку работали на правительство. Сонджу задумалась, приходило ли когда-нибудь её мужу в голову принести себя в жертву ради благого дела, как поступили его коллеги.

Через шесть дней после своего возвращения оба брата уехали на работу. Тем вечером Вторая Сестра пришла к Сонджу.

– Спасибо, что заботилась о моих детях и взяла на себя кухонные обязанности.

– Я по тебе скучала, – сказала Сонджу.

Вторая Сестра на мгновение прикрыла глаза.

– Отныне я принимаю жизнь такой, какая она есть.

В начале мая Сонджу получила письмо от своей сестры.

Дорогая сестра!

Надеюсь, ты в безопасности. Мне часто хочется, чтобы ты жила в Сеуле. Сейчас в особенности, стоит только представить, что война могла пройти гораздо хуже.

Мы вернулись в Сеул, как только его освободили в марте. Уже четвёртое его освобождение. Я навестила родителей и брата: они живы и здоровы. Пока они находились в эвакуации, мужская половина нашего дома и помещения для слуг были разрушены. Моя семья тоже эвакуировалась – в дом родственников мужа в деревне. Никто из нашей семьи не пострадал во время войны, но наш двоюродный брат Тосон вызвался добровольцем и всё ещё сражается возле тридцать восьмой параллели.

Сеул разрушен, как ты понимаешь. Сейчас говорят о скором конце войны, но с её последствиями нам придётся жить ещё долгое время.

Хотела бы я увидеть тебя. Надеюсь, ты и твоя семья в безопасности.

22 апреля 1951 года

Сонджу испытала облегчение: родители и брат живы. Она сложила письмо вдоль линий сгиба и подумала о Кунгу. Был ли он в безопасности? Был ли он жив? В отличие от её мужа он бы наверняка вызвался добровольцем, чтобы сражаться за свою страну.

Обиды Сонджу. 1951 год

Муж Сонджу возвращался домой на выходные, как раньше, и вскоре всё вернулось к довоенной рутине: он привычно пренебрегал её чувствами и мнением, она привычно подавляла кипящий внутри гнев. В июле его снова повысили, уже во второй раз. Прошло всего три с половиной года с тех пор, как он начал работать, а теперь в его подчинении находилось уже пять младших инженеров.

С ослепительной улыбкой он сказал:

– Шурин моего начальника – близкий друг главы Министерства внутренних дел. Если он переведётся в Сеул, то возьмёт меня с собой.

– Я так рада за тебя и за нашу семью, – сказала она. – Может, мы уже будем жить в Сеуле, когда Чинджу пойдёт в школу.

Его могли перевести в Сеул в ближайшие несколько лет. Сонджу вспомнила, как свекровь пыталась удержать её здесь: муж наверняка согласится с матерью, если она будет настаивать. Так что в понедельник Сонджу вошла в комнату досуга свекрови и сказала: