Сонджу

– Чинджу похожа на меня, за исключением носа, подбородка и волос – волосы у неё прямые. Я бы привезла её с собой, если бы знала, что матери уже лучше, – Сонджу огляделась. – У тебя прекрасный дом.

– Его строили для японской семьи. Здесь раньше жил какой-то чиновник среднего ранга. Тут есть встроенные шкафы и отдельная ванная комната. – Потерев свой живот, она попросила: – Ты должна рассказать мне о своей сельской жизни. Не могу представить тебя в деревне.

– Что ж, жизнь в деревне и правда… отличается от городской. Я не работаю в поле, если ты об этом. Там большое хозяйство, представители клана приходят и уходят. Местные – очень душевные люди. Они по-настоящему заботятся друг о друге. Когда кто-то болеет, об этом знает вся деревня. Когда у кого-то рождается ребёнок, об этом тоже сразу становится известно. И чужаков они распознают сразу, – Сонджу коротко рассмеялась. – Они смеются и плачут, не сдерживаясь. Люди там искренние и живые.

С понимающей улыбкой сестра согласилась:

– В отличие от нашей семьи.

Для Сонджу это было сродни откровению. Она уставилась на свою сестру в её стильном западном платье приглушённого коричневого цвета, державшую чашку обеими руками и медленно подносившую её ко рту. Её сестра так сильно была похожа в этот момент на отца – у неё было такое же чуть вытянутое лицо с заурядными, но приятными глазу чертами. Её послушная сестра, добрая и терпеливая, но никогда не высказывавшая своего мнения, оказывается, тоже имела кое-какие мысли насчёт их строгого воспитания, которое предписывало подавлять любые эмоции.

Сестра спросила:

– Как там Чинджу, моя племянница?

Сонджу улыбнулась при мысли о дочери.

– Она меня радует. Иногда она крепко-крепко обнимает меня своими маленькими ручками. Ей ещё нет и трёх, но она способна на глубокую привязанность.

– А твой муж?

При упоминании мужа челюсть Сонджу напряглась, а руки сжались в кулаки сами собой. Сестра молча наблюдала за ней. Медленно выдохнув, Сонджу сказала:

– Он всё ещё работает в Пусане.

– У тебя проблемы в браке? – спросила сестра осторожно.

Вздохнув, Сонджу ответила:

– Это случается со многими жёнами.

– Другая женщина? – спросила сестра, поколебавшись.

– Больше одной.

– Вот как, – пробормотала та в ответ и опустила взгляд.

Последовала короткая пауза. Затем её сестра начала рассказывать о своей повседневной домашней рутине – более лёгкая и безопасная тема для разговора. Сонджу была разочарована: сестра вернулась к семейной политике замалчивания личных вопросов.

На следующий день она пришла навестить Мису и застала её в гостиной в окружении троих детей. Увидев Сонджу, та схватила её за руку, едва не подпрыгнув от радости, но заметила, что дети смотрят. Она повернулась к ним:

– Дети, поклонитесь моей лучшей подруге и идите погуляйте в парке со служанкой, – она показала на каждого ребёнка по очереди, пока те склоняли головы: – Четыре, три и два года.

Глядя детям вслед, Сонджу заметила:

– Очень послушные. Прямо как ты.

– Да, мне повезло. Когда ты приехала? Надо было написать мне.

Мису потянула Сонджу на пол и села сама.

– Я приехала два дня назад, – сказала Сонджу. – Моя мать заболела, но теперь ей лучше. Как у тебя дела?

– Я по тебе скучала. Как долго мы не виделись? Почти пять лет? – поднявшись, Мису взяла поднос и разлила по двум чашкам чай. – Мой утренний чай. Ещё горячий.

Сонджу кивнула, взяв чашку. Мису сказала:

– Я хочу знать все подробности о твоей сельской жизни.

– Тебе бы понравился этот чистый воздух. Хотя в каком-то смысле в Сеуле дышать всё-таки легче.

Мису сморщила нос.

– Легче? Ты бы так не говорила, если бы была тут, когда город обстреливали и бомбили. Моя служанка до сих пор дважды в день вытирает оседающую на всех поверхностях серую пыль, которая когда-то была бетоном и камнями. Но мне не стоит жаловаться. Так много людей умерли во время битвы.

Мису аккуратно подёргала Сонджу за юбку.

– Ты где-то далеко. О чём ты думаешь?

Сонджу набрала воздуха в грудь и посмотрела на свою подругу.

– Мой муж изменяет мне. Я приняла решение: отказаться от близости с ним.

Мису открыла рот и тут же закрыла, так и не произнеся ни слова. Сонджу на мгновение закрыла глаза.

– Я часто думаю о Кунгу. Иногда только эта мысль помогает мне держаться: когда-то был человек, которому я была небезразлична.

– Ты так его любила.

– И всё ещё люблю.

Мису сглотнула.

– Твой муж ведь не знает об этом?

– Ему неважно, о ком или о чём я думаю.

Мису опустила взгляд. Снова посмотрела на неё и попыталась сказать:

– Я… даже не знаю, что…

– Как устроен твой брак? – спросила Сонджу.

Мису улыбнулась.

– Мой муж хорошо ко мне относится. Мне очень повезло с ним. Я же совсем не особенная, как ты. Не мечтательница, – она помедлила. Улыбка её увяла. – Не знаю, что бы я сделала, если бы муж мне изменял. Мне так жаль.

– Его измены я ещё могла бы вынести, если бы он только пообещал прекратить. Если бы в нём было хоть что-то, что я могла уважать, или если бы у него имелись какие-то глубокие мысли, какое-то беспокойство о мире вокруг. У Кунгу всё это было.

– Это так.