Сонный сад

– Я-я… – Фима заикнулась. – Женщина. Любая женщина рода должна пройти Рубежи и преодолеть Страхи. Доказать, что достойна. И просить вас, молить пересмотреть договор.

– ЛОЖЬ! ЛОЖЬ! ЛОЖЬ!

К удивлению Элли и, как она могла лишь предполагать, всех присутствующих, Тууни поднял руку с посохом вверх.

Толпа затихла.

– Она не врет, вестники! Она не знает. И это твоя главная ошибка, аллу. Ты обманул не только нас. Ты ввел в заблуждение и ее.

Фима оглянулась на своего референта в панике, но тот лишь опустил голову.

Должно быть, он признавал вину, но что именно пошло не так – пока было неясно.

– Пограничных сделок во всем твоем мире, Серафима Грэм, сотни тысяч. Но условия их соблюдения совпадают. Равно как и условия расторжения наших договоренностей с потомками того, кто взял на себя ответственность.

Тууни подошел к девочке почти вплотную.

Бедная Фима заглянула в ту темноту, что скрывалась под капюшоном, вскрикнула и поспешила отвернуться.

– Первое, – невозмутимо продолжал Тууни. – Преодоление шести человеческих Страхов, стоящих в основе нашего мира. Первый и самый важных из них – Смерть!

– СМЕРТЬ! СМЕРТЬ! СМЕРТЬ!

– Но ты остановилась на том, что шел третьим по счету. Однако это не все, что представляет собой договоренность. Есть и второе условие. Аллу!

Дед-хамелеон поднял свою голову на Тууни и застыл.

– Ты не назвал его ранее. Назови же сейчас.

Ткач со знаком минус помедлил.

– Я не уверен, исанд…

– ТРУС! ТРУС! ТРУС!

– Ты боишься собственного обмана, аллу? Ты признаешь, что привел сюда овцу, а не воителя? Ты осознаешь, что ты сделал?

Дед-хамелеон молчал. Тууни стукнул посохом.

– Второе условие, Серафима Грэм, заключается в жертве, что ты принесешь на алтарь. Семья не получит освобождения, пока ты не пожертвуешь тем, что составляет тебя, ради других. Пока ты не поймешь, что имеет для тебя главный вес, и не отдашь это добровольно! Ты должна пожертвовать этим так же, как мужчины твоего рода жертвовали собой для того, чтобы земля в среднем мире была наполнена жизнью!

– Я… – Серафима плакала. – Я не понимаю.

– Ты неразумное дитя, Серафима! – гремел Тууни. – И ты не первая из женщин Грэмов, кто тревожит мой покой, не собираясь отдавать ничего взамен!

Референт Серафимы вдруг поднялся с места.

– Они и так отдавали своих мужчин, исанд! Множество лет! Да смилуйся же! Подари Грэмам освобождение!

Тууни застучал посохом, и толпа снова забесновалась.

– МЯТЕЖ! МЯТЕЖ! МЯТЕЖ!