Сопротивление и покорность

Ну, на сегодня довольно! А то у тебя времени не хватит на чтение. Я так радуюсь, вспоминая, что ты тогда выучил кантату «Воздай хвалу Господу». Всем было так хорошо!..

27.3.44

Может быть, имеет смысл уже сегодня передать тебе мои особые поздравления и пожелания к Пасхе? Не знаю, долго ли идут письма… Когда этими днями я то и дело перелистываю «Новую песнь», мне становится понятно, что наслаждением от пасхального пения я обязан в основном тебе. Вот уже год, как я не слышал песнопений. Но любопытно, что музыка, которую слышишь внутренним слухом и в которую сосредоточенно погружаешься, может показаться даже прекраснее, чем услышанная ухом; она приобретает как бы «новую плоть»! Есть только несколько вещиц, которые я знаю настолько, что могу слышать их внутренним слухом; и вот как раз с пасхальными гимнами это получается особенно здорово. Музыка глухого Бетховена становится мне экзистенциально понятнее, для меня это прежде всего относится к части в форме темы с вариациями из 32-й сонаты (оп. 111):

Кстати, в последнее время я иногда слушаю воскресный концерт с 18 до 19 часов, правда, приемник – дрянь…

Пасха? Мы больше внимания обращаем на умирание, чем на смерть. Для нас важнее справиться с умиранием, чем победить смерть. Сократ преодолел умирание. Христос преодолел смерть как ἔσχατος ἐχθρός (1 Кор. 15, 26). Справиться с умиранием еще не значит справиться со смертью. Преодоление умирания лежит в пределах человеческих возможностей, преодоление же смерти означает воскресение. Не от ars moriendi, а от Воскресения Христа может повеять в современном мире новым очистительным ветром. Вот ответ на это: δὸς μοὶ ποῦ στῶ κινὴσω τὴν γῆν. Если бы несколько человек действительно верили в это и руководствовались бы этим в своих земных делах, то многое могло бы сложиться по-иному. Жить, исходя из Воскресения, – вот что такое Пасха. Не кажется ли тебе, что большинство людей и не ведают, исходя из чего они, собственно, живут? Perturbatio animorum ширится вовсю. Это бессознательное ожидание спасительного и освобождающего слова. Но, видимо, еще не настало время, чтобы оно могло быть услышано. Но время придет; и эта Пасха есть, пожалуй, одна из последних больших возможностей подготовить себя к нашей будущей великой задаче. Желаю тебе, чтобы ты мог порадоваться этому, несмотря на выпавшие на твою долю лишения. Прощай, я должен заканчивать письмо…

Вербное воскресенье, 2.4.44

Если уж и Пасха пройдет, а мы так и не сможем попасть домой и повидаться, то надежду на это я все-таки откладываю не далее, чем на Троицу. Что ты думаешь на этот счет? У вас, наверное, сейчас роскошная весна…

Можешь себе представить, благодаря чистой случайности я вдруг опять занялся графологией и получаю от этого массу удовольствия; сейчас я штудирую Клагеса. Но почерками родственников я не занимаюсь, здесь достаточно других интересных материалов. Я все-таки убежден в надежности этого метода. Ты ведь помнишь, что, будучи совсем юным студентом, я настолько преуспел в этом, что мне самому стало неприятно, я и прекратил эти занятия, – тому уж 20 лет. Но теперь, когда я полагаю, что уже преодолел опасности психологии, меня тем не менее все это крайне интересует и я с удовольствием поговорил бы с тобой на эту тему. Если мне снова станет жутковато, я сразу же оставлю это. Могу представить, что ты тоже добился бы больших успехов; ведь здесь необходимы две вещи, из которых второй ты владеешь лучше, чем я: способность вчувствования и наблюдательность. Если тебе интересно, я кое-что напишу.

В толстенной (на 800 страниц) биографии Клопштока (Карл Киндт, 1941) я нашел впечатляющие выдержки из его драмы «Смерть Адама», в которой он изображает смерть первого человека; уже хотя бы ода интересна, стиль мощный. Мне уже давно приходило в голову реабилитировать Клопштока. Да, книжка меня захватила…

У меня есть очень подробная карта окрестностей Рима, и я часто рассматриваю ее, когда думаю о тебе; я могу представить, как ты уже привычно разъезжаешь по этим улицам, слышишь близкий шум войны и видишь с гор море…

11.4.44

Я вообще-то хотел написать тебе в праздники; но из-за частых посещений у меня было меньше свободного времени, чем хотелось бы… Я ведь уже так привык к тишине одиночества, что спустя самое короткое время опять начинаю скучать по ней. Даже не могу себе представить, смог бы я проводить свои дни, как это было раньше и как ты вынужден жить теперь… Я, правда, тоскую по хорошей беседе, а пустая болтовня ужасно действует мне на нервы…