Сопротивление и покорность

…Хотя ты пишешь, что этот период многое значил для моей основной работы и что ты с нетерпением ждешь того часа, когда я смогу все рассказать тебе, ты не должен строить никаких иллюзий относительно меня. Я, конечно, обогатил свои знания, но не могу сказать, что сильно изменился. Есть люди, которые меняются, и такие, которые едва ли могут перемениться. Думаю, что я никогда сильно не менялся, разве только после первых поездок за границу и от первого сознательного впечатления, произведенного на меня личностью папы. Тогда произошел поворот от фраз к реальности. Я, кстати, считаю, что ты тоже не меняешься. Развитие – это нечто иное. Надо сказать, что в нашей жизни не было никаких переломных моментов. Разумеется, мы самостоятельно и осознанно порвали с какими-то вещами, но и это опять совсем другое. Переломным моментом в пассивном смысле, наверное, не станет и тот период, который мы оба сейчас переживаем. Прежде я иногда мечтал о таком переломе. Сегодня же думаю об этом иначе. Неразрывная связь со своим прошлым – это ведь тоже великий дар. У Павла есть как 1 Тим. 1, 13, так и 2 Тим. 1, 3а. Я часто поражаюсь, насколько мало – в отличие от почти всех здешних – я копаюсь в своих прошлых ошибках и пр., в том числе не донимаю себя мыслью, что если бы я то-то и то-то сделал по-другому, то многое сегодня сложилось бы иначе. Это меня совершенно не мучает. Мне все представляется единственно необходимым, прямолинейным, сужденным высшим Промыслом. А у тебя тоже так?

В последнее время меня много занимал вопрос, чем объясняется то, что обычно называют притуплением чувств после длительных тяжелых переживаний. Когда я вспоминаю о том, что было год назад, это бросается мне в глаза. Те же самые вещи я вижу в ином свете. Меня не вполне устраивает ответ, что это моя врожденная защитная реакция; более того, я полагаю, что здесь речь идет о более ясном, более трезвом осознании ограниченности собственных задач и возможностей, в результате чего становится реальной подлинная любовь к ближнему. Пока фантазия подстегивается и пребывает в состоянии возбуждения, любовь к ближнему остается чем-то смутным и отвлеченным. Сегодня я в состоянии спокойнее смотреть на людей с их заботами и потребностью в помощи и тем самым могу лучше служить им. Вместо притупления чувств я скорее говорил бы о прояснении; но, конечно, всегда стоит задача – превратить одно в другое. Однако я думаю, что в таких ситуациях не следует корить себя за то, что с течением времени ощущения уже не такие горячие и напряженные. Тем не менее никогда нельзя забывать об опасности упустить из виду целое, и даже в случае прояснения сильные ощущения должны сохраняться. Может ли этот опыт помочь и тебе в чем-либо?

В чем же причина того, что некоторые дни без всякой видимой причины переносятся с гораздо большим трудом, чем другие? Может, это боль роста? Или искушения? Когда же это проходит, то мир внезапно предстает в ином свете.

Недавно я слушал по радио сцену с ангелами из «Палестрины» и вспомнил Мюнхен. Эта сцена была единственной, которая мне особенно понравилась. Здесь есть ярый поклонник «Палестрины», который не может понять, что произведение мне ничего не говорит, и был в полном восторге, узнав, что сцену с ангелами я все-таки оценил.

После долгого бесплодного периода я чувствую, что с приближающейся весной у меня родилась потребность в творчестве. В следующий раз расскажу тебе об этом. А пока будь здоров и бодр. Несмотря ни на что, я все-таки надеюсь на скорую радостную встречу.

30.4.44

Вот прошел еще один месяц – у тебя тоже время летит так бешено, как у меня? Я часто сам поражаюсь этому – но скоро ли настанет тот месяц, когда мы сможем увидеться? Столь сильно во мне ощущение того, что каждый день приносит в мир великие события и может изменить всю нашу частную жизнь, что я охотно писал бы тебе гораздо чаще, хотя бы потому, что не знаешь, как долго продлится такая возможность, а прежде всего потому, что хочется делиться друг с другом как можно чаще и как можно дольше. Я, между прочим, глубоко убежден в том, что еще до того, как ты получишь это письмо, на всех фронтах произойдут решающие события. В эти недели надо будет сохранять в душе особую твердость, и я желаю тебе этого. Нужно мысленно подготовиться ко всему, чтобы уже ничто не смогло нас устрашить. Глядя вперед, я бы хотел процитировать библейское δεῖ, и я ощущаю нечто вроде упоминаемого в 1 Пет. 1, 12 ангельского «любопытства», как Бог станет теперь распутывать то, что кажется абсолютно неразрешимым. Думаю, что теперь настало время, когда Бог возьмется за дело, а мы, несмотря на всю нашу внешнюю и внутреннюю причастность, сможем воспринять это лишь с величайшей потрясенностью и благоговением. Каким-то образом станет явной – для того, кто вообще способен видеть, – правдивость слов Пс. 57, 12б и 9, 20 сл.; а слова Иеремии (45, 5) нам придется повторять изо дня в день. Пережить это время в разлуке для тебя еще трудней, чем для меня; поэтому я буду усиленно думать о тебе, и делаю это уже сейчас.