Сопротивление и покорность

Как ты провел Пасху? Был ли в Риме? Как ты справился с тоской по дому? Я думаю, что в твоем положении это даже труднее, чем в моем, потому что дело ведь не в отвлечении и рассеянии. Ведь для того, чтобы разобраться в себе, необходим весь набор последних истин, а для этого нужно много времени наедине с самим собой. Я обнаружил, что первые теплые весенние дни что-то надорвали во мне; у тебя будет то же самое. Когда природа снова возвращается к себе, а подлинная жизнь и исторически сложившиеся общности, в которых мы живем, пребывают в состоянии неразрядившегося напряжения, мы этот раскол воспринимаем особенно остро; с другой стороны, это не что иное, как тоска, и, возможно, даже неплохо, что мы ощущаем ее с такой силой. Про себя, во всяком случае, должен сказать, что я многие, многие годы прожил хотя и не без целей, задач и надежд, в которые можно было уйти с головой, но личной тоски я не знал, а из-за этого, возможно, прежде времени и состарился. В результате этого все стало чересчур «деловитым»; цели и задачи есть сегодня почти у всех людей, все приобрело неслыханно деловитый, вещный характер, но кто может позволить себе в наши дни сильное личное чувство, настоящую тоску, кто прилагает усилия, кто тратит свою энергию для того, чтобы выносить в себе тоску, переработать ее и воспользоваться ее плодами? Пара сентиментальных шлягеров с их наигранной наивностью и пустым примитивом – вот жалкие остатки и предел того, что человек еще соглашается взять на себя из области душевных переживаний; просто дрожь берет от этой внутренней опустошенности и нищеты. Мы же, напротив, будем радоваться, если на нас навалится что-нибудь потяжелее, а на причиняемую этим боль станем смотреть как на богатство. Высокое напряжение вызывает сильные искры (или это с точки зрения физики не так? Тогда сам дай правильный образ!).

Я издавна питаю особую любовь к периоду между Пасхой и Вознесением. И здесь все связано с высокими напряжениями. Смогли бы люди переносить земные напряжения, если бы не ведали о напряжении между Небом и Землей? С тобой ли «Новая песнь»? Я хорошо помню, как мы с тобой открыли для себя песнопения на Вознесение, и среди них то, которое я до сегодняшнего дня люблю больше всего: «И этот день воспомним мы…» Кстати, в этом году исполняется десять лет с тех пор, как мы познакомились. Это солидный промежуток времени; а прошлый год был прожит едва ли с меньшей интенсивностью, чем все предыдущие из нашей vita communis.

…У меня такое предчувствие, что мы оба – т. е. ты и я – возвратимся домой вместе. Мне было сказано, что пока я не должен настраиваться на изменение моего нынешнего статуса, и все это после того, как каждые две недели меня кормили все новыми и новыми обещаниями. Я не могу считать это ни правильным, ни умным и составил на этот счет собственное мнение, о чем мне так бы хотелось побеседовать с тобой, но я вынужден считаться с действительностью и настроить себя на то, что я со своими взглядами успеха иметь не смогу. Вообще говоря, я надеюсь на Троицу!

Вчера я слышал, как кто-то сказал, что последние годы для него потеряны напрасно. Я очень рад, что у меня еще никогда не было такого ощущения; я еще ни разу не жалел о своем решении летом 1939 года и, напротив, считаю, что моя жизнь – как ни странно это звучит – текла прямо, никуда не отклоняясь, во всяком случае, что касается внешнего ее течения. Это было непрерывное обогащение опытом, за что мне остается только благодарить. Если бы мое теперешнее положение оказалось завершением моей жизни, то у этого был бы свой смысл, который мне, как кажется, был бы понятен; с другой стороны, все это также могло бы быть основательной подготовкой для нового начала, которое… было бы связано с мирным временем и новыми задачами… Ну, хватит на сегодня; мне еще нужно провести один графологический анализ; я занимаюсь этим в те часы, когда не в состоянии работать по-настоящему. Письмо вышло несколько сумбурным, поскольку во время писания меня постоянно прерывали…

22.4.44