Сопротивление и покорность

Простите, что в последнее время писал нерегу­лярно. Все откладывал писание писем со дня на день, потому что надеялся сообщить вам что- либо конкретное о моем деле. Если тебе со всей определенностью называют сначала июль 1943 г., а потом — вы сами должны это помнить — сентябрь 1943 г. как крайний срок для завершения дела, а между тем проходит месяц за месяцем, и все ни с места, и если ты к тому же абсолютно убежден, что в ходе процесса, на котором дело бу­дет рассмотрено во всех деталях, все должно очень просто разъясниться, и если, наконец, ты ду­маешь о делах, ждущих тебя на воле, тогда, не­смотря на все старания, терпение и понимание, то­бой овладевает порой такое настроение, когда лучше не писать писем, а некоторое время помол­чать, во-первых, потому что мысли и чувства, не приведенные в порядок, порождают только не­справедливые суждения, а во-вторых, потому что все написанное, пока дойдет до адресата, большей частью безнадежно устаревает. Внутри всегда идет борьба за то, чтобы трезво держаться фак­тов, прогонять из головы все иллюзии и фантазии и довольствоваться имеющимся, ибо там, где не понимаешь внешней необходимости, начинаешь верить в необходимость внутреннюю и невиди­мую. И кроме того, наше поколение уже не может

7 514 притязать на такую жизнь, которая полностью раскрывается в работе и личной сфере и тем са­мым становится сбалансированным и заполнен­ным целым, что еще было возможно в вашем по­колении. В этом заключается, видно, самое боль­шое лишение, навязанное нам, более молодым, у которых ваша жизнь еще перед глазами. А пото­му, наверное, мы с такой силой воспринимаем всю незавершенность и фрагментарность нашей жизни. Но именно фрагмент и может указать сно­ва на более высокую завершенность, недостижи­мую человеческими силами. Над этим я особенно задумывался, когда узнавал о смерти многих моих лучших учеников. Если даже силой внешних обстоятельств наша жизнь разлетается вдребезги, как наши дома под бомбами, то все-таки хочется видеть замысел и план всего целого, и по крайней мере нужна ясность: из какого материала возво­дилось или должно было возводиться само зда­ние...

2.3.44 

М., наверное, рассказала вам, что я ей в по­следний раз сказал (хотя эта тема, вообще-то, не принадлежит к кругу тем наших разговоров), что из-за уменьшения рационов с едой здесь стало несколько хуже и поэтому у меня иногда бывает чувство голбда, а это безусловно связано и с тем, что во время гриппа я несколько дней почти ниче­го не ел. Теперь вы снова снабдили меня всем не­обходимым; признаюсь, что мир порой выглядит несколько иначе, когда в желудке что-нибудь есть, й что работа идет тоже веселее. И все-таки меня мучит мысль, что я еще и объедаю вас, у которых столько хлопот за день, ведь силы вам теперь ну­жнее, чем мне. Снова наступил март, а вы так еще никуда не выехали...

«История Академии» Гарнака произвела на меня сильное впечатление, отчасти отрадное, от­части тоскливое.

Сегодня так мало людей, ищущих еще душев­ных и духовных связей с XIX и XVIII веками; му­зыка стремится к обновлению за счет XVI и XVII веков, теология — за счет времен Реформации, фи­лософия— за счет Аквината и Аристотеля, совре­менное мировоззрение — за счет древнегерман- ского прошлого, но кто вообще подозревает, что делалось, что достигалось в прошлом столетии, то есть нашими дедами, и сколько уже утрачено из того, о чем они знали! Я думаю, что однажды люди будут поражены продуктивностью этого времени, столь презираемого в наши дни и столь мало известного.

Не могли бы вы мне достать «Мировоззрение и анализ человека со времени Ренессанса и Рефор­мации» Дильтея?

26.4.44