Сопротивление и покорность

...Хотя ты пишешь, что этот период многое значил для моей основной работы и что ты с не­терпением ждешь того часа, когда я смогу все рассказать тебе, ты не должен строить никаких иллюзий относительно меня. Я, конечно, обога­тил свои знания, но не могу сказать, что сильно изменился. Есть люди, которые меняются, и та­кие, которые едва ли могут перемениться. Думаю, что я никогда сильно не менялся, разве только по­сле первых поездок за границу и от первого созна­тельного впечатления, произведенного на меня личностью папы. Тогда произошел поворот от фраз к реальности. Я, кстати, считаю, что ты тоже не меняешься. Развитие — это нечто иное. Надо сказать, что в нашей жизни не было никаких пере­ломных моментов. Разумеется, мы самостоятель­но и осознанно порвали с какими-то вещами, но и это опять совсем другое. Переломным момен­том в пассивном смысле, наверное, не станет и тот период, который мы оба сейчас переживаем. Пре­жде я иногда мечтал о таком переломе. Сегодня же думаю об этом иначе. Неразрывная связь со своим прошлым — это ведь тоже великий дар. У Павла есть как 1 Тим 1, 13, так и 2 Тим 1, За. Я часто поражаюсь, насколько мало — в отличие от почти всех здешних — я копаюсь в своих про­шлых ошибках и пр., в том числе не донимаю себя мыслью, что если бы я то-то и то-то сделал по- другому, то многое сегодня сложилось бы иначе. Это меня совершенно не мучает. Мне все пред­ставляется единственно необходимым, прямоли­нейным, сужденным высшим Промыслом. А у тебя тоже так?

В последнее время меня много занимал во­прос, чем объясняется то, что обычно называют притуплением чувств после длительных тяжелых переживаний. Когда я вспоминаю о том, что было год назад, это бросается мне в глаза. Те же самые вещи я вижу в ином свете. Меня не вполне устраивает ответ, что это моя врожден­ная защитная реакция; более того, я полагаю, что здесь речь идет о более ясном, более тре­звом осознании ограниченности собственных за­дач и возможностей, в результате чего становится реальной подлинная любовь к ближнему. Пока фантазия подстегивается и пребывает в состоянии возбуждения, любовь к ближнему остается чем-то смутным и отвлеченным. Сегодня я в состоянии спокойнее смотреть на людей с их заботами и по­требностью в помощи и тем самым могу лучше служить им. Вместо притупления чувств я скорее говорил бы о прояснении; но, конечно, всегда стоит задача — превратить одно в другое. Однако я думаю, что в таких ситуациях не следует корить себя за то, что с течением времени ощущения уже не такие горячие и напряженные. Тем не менее ни­когда нельзя забывать об опасности упустить из виду целое, и даже в случае прояснения сильные ощущения должны сохраняться. Может ли этот опыт помочь и тебе в чем-либо?

В чем же причина того, что некоторые дни без всякой видимой причины переносятся с гораздо большим трудом, чем другие? Может, это боль роста? Или искушения? Когда же это проходит, то мир внезапно предстает в ином свете.

Недавно я слушал по радио сцену с ангелами из «Палестрины» и вспомнил Мюнхен. Эта сцена была единственной, которая мне особенно понра­вилась. Здесь есть ярый поклонник «Палестрины», который не может понять, что произведение мне ничего не говорит, и был в полном восторге, узнав, что сцену с ангелами я все-таки оценил.

После долгого бесплодного периода я чув­ствую, что с приближающейся весной у меня ро­дилась потребность в творчестве. В следующий раз расскажу тебе об этом. А пока будь здоров и бодр. Несмотря ни на что, я все-таки надеюсь на скорую радостную встречу.

30.4.44